А я спокойно всадил укушенному шершнем пулю в башку, а молодому в правое плечо. Нормально так попал, точно плечевой сустав разбил. Вон, лежит и воет от боли. Старший же как бежал, так и свалился без лишних слов и телодвижений.

Выйдя из-за ствола молодой березки, я на подходе законтролил старшего, основательно расколотив его черепушку. Подойдя к ничего не понимающему от болевого шока молодому, я ногой отбросил спортившую мелкашку в сторону, и прострелил ему еще левую руку. После чего поставил свою пушку на предохранитель, взял потерявшего сознание от боли молодого за шиворот, подтащил у сосне, и перерезал ему глотку, обильно оросив дерево человечьей кровью.

– Ай, спасибо, племянничек, порадовал старого.
– Сзади насмешливо фыркнули.
– И что я с этими тушками делать должен?

– На здоровье, дядюшка.
– Обернувшись, я поясно поклонился крепкому пожилому мужику в смешной кепке-восьмиклинке. Штанины не самого дешевого костюма были заправлены в добротные хромовые сапоги. Обликом обычный мужик-колхозник, из верхушки руководства. Механик там, или бухгалтер. Вот только барсук, сидящий на заднице и держащий в руках корзину с кореньями из общекрестьянского вида выбивался. И еще глаза... темно-зеленые, глубокие, одновременно насмешливые и глубоко мудрые, нечеловечьи глаза.
– Уж придумаешь что-либо. А коль не охота ничего придумывать, так я просто милицию вызову, она приберется.

– Ладно, запас карман не тянет.
– Хозяин лесов Евразии усмехнулся и уселся на выросшее под ним травяное кресло, а к валяющимся телам бандитов потекли были корни и побеги, но я попросил остановить на секундочку. После чего быстро досмотрел тела, вывалив на сумку все что нашел, и сфотографировал на "самсунг" лица. Хоть так мобила пригодилась. Нет, она мне и как "куркулятор", и как плеер, и еще много для чего годна. Единственное - связи пока нет, и еще не скоро будет. Язов приказал разработать и начать установку вышек связи, но когда это еще будет. Закупленную же в мире Путина аппаратуру устанавливать не желает. Мол, свое есть свое, и никаких гвоздей. Может быть, маршал и прав, я в этой политике и экономике смыслю маловато.

– Для чего это тебе?
– Полюбопытствовал барсук. Надо же. Тоже говорящий.

– Это душегубы. Отдам барахло и фотки милиции, может, найдут останки жертв. Родне легче вряд ли будет, но хоть похоронят по-людски.
– Я убрал мобильник обратно в карман жилетки.

– Хозяин. Я ж тебе говорил, что волки жаловались на захоронения вдоль этой железки? Может быть?..
– Повернувшись, барсук молитвенно сложил лапы на груди. Ну прямо-таки очаровашка, как говорят в путинской России - мимиметр зашкаливает. Ну, если не обращать внимания на немалые размеры самого барсучка и отливающие сталью внушительные когти и весьма зубастую улыбочку зверя-модификанта. Химеры, иначе. Мда... это я мог бы таким стать, коль дедов подарочек нацепил бы? Ну дедуля, ну, жучара.

– Поведай Евгению о них, и пошли. Пора нам, племянничек. Не хворай.
– Усмехнувшись, Леший встал, и исчез. Вот просто взял и безо всяких спецэффектов исчез средь бела дня, как его и не бывало. Да уж, класс, я так пока не умею.

– Смотри сюда, неук.
– Барсук дернул меня за штанину. И показал на нарисованный на земле план.
– Это полотно железной дороги от Москвы. На этой и этой линиях есть захоронения. Названия станций я тебе писать не буду, просто номера по счету от столицы. Перерисуй и отдай полицмейстеру. Ладно, бывай, невежа.

И подхватив корзинку, испарился вслед за хозяином. Мда, вот это щелчок по носу.

Перерисовывать я не стал, а просто сфоткал рисунок на земле. И позвал своих зверюг. Соскучился я по ним, и по Сивке с Буркой, и по собакам.

Тяжелая бычья морда ласково, насколько это возможно, толкнула меня в плечо сзади. Это Сивка пошутить решил, а Бурка неторопливо вышел справа, и от души замычал, как хороший паровоз. Это он меня так приветствует, жвачное. Далеко раздался собачий лай, это моя свора бежит.

Пока я трепал загривки и гладил по мордам своих быков, тела душегубов неспешно, но неумоливо затягивались травой и корнями. Порой трещали кости, ломаемые растениями. К моменту, когда на поляну выскочила Лумумба, самая молодая и шустрая из моих амстафов, на поверхности остались только ботинки старшего из бандитов. Чернющая псина рванула ко мне, но немного по дуге, обходя место погребения. И с маху прыгнула мне на грудь, стараясь завалить на землю.

Я опять сумел увернуться от Лумумбы, но был сбит толчком в спину от Маркса, здоровенного серого кобеля. Этот псин до того скрытен, что даже от меня умеет заныкаться. Причем атакуя.

Так что мне пришлось минут пять отбиваться от попыток зализать насмерть, что активно пытались проделать пять немалых разноцветных собакенов.

– Ну все, хватит. Фу, хвостатые, обслюнявили всего. Хорош!
– На этот раз я слегка рявкнул.
– Сидеть!

Умные псины хлопнулись на задницы, и преданно уставились на меня своими собачьими глазами. Вот чем больше я знаю людей, тем лучше отношусь к собакам.

Быки насмешливо смотрели на наши обнимашки, флегмантично пережовывая свою вечную жвачку.