– Ты ужасно удивишься, но я хотел просто поболтать с тобой, разве это запрещено!
– сказал миролюбиво Руслан.
– Как парень с девушкой или как друг с подружкой.
– И лукаво подмигнул ей.

– Ты ужасно удивишься, - передразнила его Тинка и, после этих слов сделав небольшую паузу, дерзко заявила: - Но я не хочу просто болтать с тобой, ни как девушка с парнем, ни как подружка с другом, даже ни как человек с человеком. Извини, мне домой пора.
– И потянулась к щеколде, чтобы открыть дверь во двор и скрыться там. Однако Руслан поймал её за рукав пальто.

– Почему ты не хочешь со мной поболтать, ведь ещё не поздно?
– игриво и без тени обиды в голосе, наоборот, с удовлетворением, словно услышал приятные вещи, спросил парень. «Он не допускает отказа, самоуверенный болван!
– подумала возмущённая Тинка.
– Придётся ему ещё раз дать от ворот поворот!»

– Мне с тобой неинтересно!

– Сказала тоже!
– вновь нисколько не обиделся Руслан.
– Мы с тобой и не говорили по-настоящему ни разу, так что я твои интересы не знаю, а ты мои.

– И не хочу знать! Будь добр, поясни, что ты от меня хочешь?
– В Тинке не на шутку начинал закипать гнев: Руслан вёл себя с ней так, словно она ему нравилась. Умеет притворяться, только всё шито белыми нитками, подумала Тинка, хочет покуражиться, а мне всё равно, вот в прошлом году она бы млела от пустого разговора с ним, теперь он только её раздражает.

– Ты раньше была ко мне мягче. Ты что в самом деле с Вадковским стала ходить мне назло?
– Такого уже Тинка не могла вынести, фыркнув, со всей силы оттолкнула нависшего над ней самовлюблённого парня и проскользнула во двор, сердито хлопнув калиткой у него под носом, не сказав до свидания, уже на крыльце услышала:

– Маслова, ты что обиделась? Я же ничего плохого не сказал!

– Надо думать, прежде что-то говорить, а не только пользоваться нечаянными мыслишками, мелькающими иногда в твоей голове, - язвительно крикнула Тинка и зашла в сени, плотно закрыв входную дверь и тем самым заглушив ответные слова Руслана, что-то вроде, зачем хамить. Ну и пусть обижается, если не понимает, что не следует с ней заигрывать, как с Хасановой или любой другой девчонкой.

Впрочем, Руслан нисколько не обиделся. На следующий день явился к Масловым после обеда и пригласил Тинку в кино на взрослый сеанс, она отказалась идти с ним, вместо этого пошла с Галочкой Иноземцевой на пятичасовой, детский, сеанс. Но Руслан, встретив её в кинотеатре, тут же подошёл к ней и не отстал, пока не проводил их до Галочкиного дома: Тинка была вынуждена зайти к Иноземцевым, чтобы не допустить дальнейших проводов наедине - ей не о чём было разговаривать с парнем, который, как сказала бы баба Маня, от скромности не умрёт.

Утром в субботу мать послала Тинку за хлебом, ей пришлось идти за ним в Караяр, в магазин при районной пекарне, - только в нём можно было купить горячий, свежеиспечённый хлеб. Там она натолкнулась на Кузнецова, словно он её ждал; попытки ускользнуть от него не увенчались успехом, пришлось вместе с ним шагать по главной улице на глазах почти у всего села, вдобавок Руслан нёс её сумку с хлебом. А вечером он встретил её после репетиции на танцевальном кружке, и как Тинка ни сопротивлялась, проводил её до дома, подружки в это время пошли в кино.

Довольная, что быстро удалось отвязаться от парня, Тинка вбежала в дом, в кухне её встретила мать.

– Наконец-то появилась!
– в голосе её чувствовалась тревога.
– Собирайся, поедешь в Свердловск к сестре, поживёшь у неё с неделю, Марину положили в больницу, её свекровь с работы не отпускают, у неё отчёт, а муж в командировке, посидишь с малышкой с неделю, отец уже пошёл отпросить свою машину у начальника, отвезёт тебя, к утру будете в Свердловске.

Глава XVII

Заглянув в тесную больничную палату, Тинка встретилась с радостным взглядом сидящей на кровати сестры. Марина в огромном, не по росту, казённом халате выглядела совсем юной, и не подумаешь, что ей девятнадцать и у неё уже есть трёхмесячный ребёнок, которого Тинка принесла кормить. Она делала это три раза в день - утром, в обед и вечером привозила малышку в коляске, благо, что больница была в квартале от дома, где сестра жила с мужем и свекровью Ольгой Ивановной в трёхкомнатной квартире. Малышке требовалось грудное кормление, да и у Марины скапливалось молоко, её болезнь, что-то по-женски, не влияла на ребенка.

– Как она выросла и похорошела!
– словно не виделась с дочкой долгое время, хотя только вчера вечером Тинка её приносила, ворковала Марина, любуясь нежным личиком крошки дочки.
– Она по ночам хорошо спит, животик не беспокоит?

– Спит без задних ног, за ночь ни разу не пикнет, - успокоила сестру Тинка, немного покривив душой, ведь племянница давала жару почти каждую ночь своим криком, но доставалось больше свекрови, которая брала её спать к себе в комнату; пока не напоит молочной смесью, девочка не замолкала, - корми свою красавицу поскорей, ей уж невтерпёж, того и гляди соберёт всех больных в палату рёвом.
– Малышка, действительно, уже куксилась.