Джегер улыбнулся. Нарова в своем репертуаре.

— Я хотел бы только знать — почему? Во всех остальных отношениях он выглядит вполне искренним и открытым. Зачем ему лгать о самолете?

— Думаю, он боится. Боится Каммлера. И судя по нашему личному опыту, его страхи небезосновательны.

— Итак, завтра мы вместе с ним будем патрулировать заповедник, — начал вслух размышлять Джегер. — Как это поможет нам вернуться под ту гору и залезть в самолет?

— Если мы не можем забраться в него сами, то стоит попытаться разговорить кого-нибудь, кто это делал, — ответила Нарова. — И этот кто-то — Кениг. Он в курсе всего происходящего здесь. Знает, что за столь роскошным фасадом скрывается тьма. Ему известны все тайны. Но говорить об этом страшно. Необходимо перетянуть его на нашу сторону.

— Сердца и умы? — поднял брови Джегер.

— Вначале его сердце, затем его ум. Нам следует привести его куда-то, где он будет чувствовать себя в достаточной безопасности и заговорит. Более того, где он почувствует, что вынужден говорить. И мы добьемся этого тем, что поможем ему спасти его зверей.

Они вместе направились обратно к своему бунгало, пройдя под раскидистыми ветками гигантского мангового дерева. Обезьяны в густой кроне при виде их завизжали и принялись бросаться обгрызенными манговыми косточками.

«Вот нахалки», — подумал Джегер.

Когда они с Наровой прибыли сюда, им вручили брошюру, излагающую правила поведения в присутствии обезьян. Столкнувшись с кем-то из них, необходимо было избегать зрительного контакта. Звери могли усмотреть в этом агрессию и прийти в ярость. Гостям рекомендовалось осторожно отойти в сторону. А если обезьяна схватит принадлежащую гостю еду или безделушку, следовало безропотно ей уступить и доложить о краже одному из егерей.

Уилл не мог согласиться с данными рекомендациями. По его опыту, капитуляция всегда вела к еще большей агрессии.

Они дошли до своего бунгало и отодвинули тяжелую деревянную панель, служившую ставней на большой стеклянной двери. Уилл тут же насторожился. Он был готов поклясться, что они оставляли панель отодвинутой.

Как только вошли внутрь, стало ясно, что тут кто-то побывал. Противомоскитная сетка вокруг просторной кровати опущена. Воздух прохладный: кто-то включил кондиционер. А по девственно белым подушкам рассыпаны горсти красных лепестков.

Теперь Джегер все вспомнил. Это входило в обслуживание. Пока они ужинали, одна из горничных вошла в их комнату, чтобы обозначить статус молодоженов. То же самое произошло и в их первую ночь здесь.

Он щелкнул пультом. Ни он, ни Нарова не любили спать с включенным кондиционером.

— Занимай кровать, — окликнула его Нарова, направляясь в ванную. — Я лягу на диване.

Прошлой ночью на диване спал Джегер. Он знал, что с Ириной спорить бесполезно. Раздевшись до трусов, Уилл накинул махровый халат. Как только Нарова вернулась в спальню, он отправился чистить зубы.

Выйдя из ванной, увидел, что она лежит на кровати, завернувшись в простыню. Сквозь тонкую ткань отчетливо виднелись очертания тела женщины. Ее глаза были закрыты, и он решил, что алкоголь мгновенно усыпил Нарову.

— Мне показалось, я слышал: «На диване сегодня спишь ты», — пробормотал он, снова готовясь устроиться на прежнем месте.

Единственным признаком похмелья Наровой, который удалось заметить Джегеру, были ее солнцезащитные очки. Стояло раннее утро, и солнце еще не встало над африканскими равнинами. Хотя, возможно, Ирина надела их, чтобы защитить глаза от пыли, вздымаемой вертолетом древнего вида.

Кениг решил сегодня взять вертолет МИ-17 российского производства, а не легкий двухмоторный самолет «Оттер». Он сделал это из опасения, что его пассажиров будет тошнить. Вертолет представлял собой более устойчивый летательный аппарат. Кроме того, Кениг приготовил для гостей небольшой сюрприз, для чего ему был необходим именно вертолет.

В чем бы ни состоял этот сюрприз, он, видимо, включал элемент риска, потому что Кениг вернул Джегеру и Наровой их «Зиг Зауэры П-228».

— Это Африка, — пояснил он, протягивая им пистолеты. — Тут может случиться все что угодно. Но я нарушаю правила, поэтому попытайтесь держать свое оружие там, где его никто не увидит. А в конце сегодняшнего мероприятия буду вынужден снова забрать у вас пистолеты.

Вертолет представлял собой округлую и довольно уродливую машину, но Джегера это особо не волновало. На таких летательных аппаратах он совершил множество боевых вылетов и знал: за этой типично русской простотой скрывается высокая степень надежности.

Вертолет был пуленепробиваемым и по праву заслужил прозвище, которое ему дали солдаты НАТО, — «небесный автобус». Хотя теоретически британские и американские военные не пользовались подобным вооружением советской эпохи, на практике все было абсолютно иначе. Эта машина являлась просто идеальной для совершения тайных вылетов без опознавательных знаков, отсюда близкое знакомство с ней Джегера.