Недавно молодой сорокадвухлетний реквизитор не смог сделать из газеты ни одной примитивной сигареты-самокрутки, которые долгие годы курил не только Непобедимый Советский солдат, но и почти весь рабоче-крестьянский народ. Да, время идёт…

Когда-то ненавязчивая советская реклама скромно утверждала: «Книга – лучший подарок!». Утверждала справедливо, ибо купить нужную или просто хорошую книгу было практически невозможно. Поэтому многие интересные книги мы перепечатывали на машинке или переснимали и печатали на фотобумаге, перепечатывали с перепечатанного и переснимали с переснятого… Помнится, что «Роковые яйца» М. Булгакова я прочитал в конце 60-х в очень плохом машинописном варианте и был потрясён. Мне так захотелось поделиться своими впечатлениями, что я самостоятельно перепечатал произведение, заняв машинку у друзей-сценаристов. «Собачье сердце» и «Мастера и Маргариту» я впервые прочитал тоже в «самиздатовском» виде. А в середине 70-х я переснял на фотоплёнку один из томов «Архипелага ГУЛаг», тайком привезённый друзьями из Лондона.

В СССР был хронический дефицит товаров. Хорошая книга не была исключением. Поэтому некоторые «наши люди», коим удавалось побывать в «загранице», привозили оттуда не джинсы и другие шмотки, а книги, изданные у нас же. В любой стране можно было легко купить книги, о существовании которых мы даже не подозревали. Судя по всему, это было частью внешней политики Советского Союза – издавать небольшими тиражами книги не особо жалуемых нашими властями писателей и торговать ими в иных странах, чтобы заткнуть пасти всяким недоброжелателям и пасквилянтам, нагло клевещущим на нашу Родину злобными измышлениями об отсутствии свободы слова и печати в СССР. Я тоже привёз году в 86-м из Польши «духовную пищу» в виде нескольких томиков Цветаевой, Ахматовой и Гумилёва, сэкономив на суточных, т. е. на пище гастрономической. Болгария и Польша были, пожалуй, самыми доступными для «простого советского человека» странами. И хотя бытовало выражение «Курица – не птица, Польша – не заграница», необходимо было преодолеть массу всевозможных препон и пережить ряд унизительных процедур (в том числе – медицинских), чтобы попасть туда. Я уж не говорю, что необходимо было пройти самый настоящий экзамен, где серьёзные люди легко могли «зарубить» твою кандидатуру по политическим соображениям. Например, собираясь в лояльную Канаду на съёмки нескольких эпизодов киноэпопеи «Вкус хлеба», снимаемой, между прочим, по госзаказу, мы были вынуждены всерьёз изучать историю, географию и политический строй Канады и старались запомнить фамилию Первого секретаря ихней Коммунистической партии. В Канаду я так-таки и не попал (по экономическим соображениям), но опыт и ненужные знания остались.

Думаю, вам следует знать, что таможенники любой страны мгновенно узнавали прибывшего советского человека не столько по одежде, сколько по «советским» чемоданам, забитым консервами, копчёной колбасой и супами в пакетах. Иметь валюту ты никак не мог, обменять деньги тоже было нельзя, суточные, даваемые государством на прокорм, были откровенным плевком в морду, а привезти хоть какие-то сувениры хотелось. И – голь на выдумки хитра – наши люди варили яйца и пельмени кипятильником в раковинах умывальников, механики съёмочной аппаратуры жарили картошку в банках из-под плёнки, а костюмеры Большого (!) театра запекали мясо между двумя утюгами.

Вряд ли вы сможете понять, сколь унизительно было наше положение на Международном кинофестивале 1988-го года в Каире, когда на все 8 дней нашего пребывания нам выдали по 10 долларов США на нос, справедливо объяснив, что жрачка там халявная, а 10 долларов – щедрость государства на случай непредвиденных обстоятельств. Непредвиденные обстоятельства возникли сразу же. В понтярном пятизвёздочном отеле «Semiramis», где нас поселили, действительно был халявный «шведский стол» с невероятным выбором всевозможных острых и сладких блюд, но любая жидкость, спокойно стоящая на наших столах (за исключением единственной бесплатной чашки кофе или чая на завтрак), была нам недоступна. Десятидолларовая купюра, которая в Москве казалась мне чуть ли не пропуском в незнакомый мир, оказалась бумажкой, на которую я мог купить в отеле 4 бутылки пива или минеральной воды, или 4 же чашки кофе. Вышколенные арабы-стюарды внимательно следили за всеми вкушающими пищу и, стоило тебе поднять взгляд от тарелки, мгновенно возникали перед тобой со слащавой улыбкой и неприличным предложением открыть бутылочку пива или воды. Я возненавидел их гадкую угодливость, мерзкие неискренние улыбки и нескрываемое чувство превосходства над окружающими. И где только понабрали этих мерзких типов!? Замечательные кварцевые наручные часы-штамповка стоили столько же, сколько стоила бутылка отвратительного египетского пива, поэтому я улетел из Каира, так и не попробовав ихнее знаменитое пиво «Stella», но осчастливив друзей часами и очень дешёвыми сувенирными папирусами. Наши кураторы, отрывая от госбюджета по 10 долларов на представителей культуры, конечно же, не могли предположить, что нам захочется сходить, например, в великолепный Каирский музей или, скажем, в туалет, находящийся вне отеля. Так что, в тот раз из Каира я никаких книжек не привёз.

Зато много книг мы обычно привозили из поездок по выбору натуры. Заезжая в любой посёлок или большую деревню, мы первым делом интересовались, где у них книжный магазин. В одном казахском ауле я приобрёл – вы не поверите – трёхтомник «Опытов» Монтеня и 2 тома «Мифов народов мира», которые в Москве можно было, похлопотав, достать за десятикратную стоимость.

Никто не знает, по какому принципу распределялась по торговой сети печатная продукция, но мы поняли – чем дальше населённый пункт от так называемых культурных центров, тем больше там неожиданной и превосходной литературы. Деяния наших чиновников от торговли и всякой там пропаганды не соответствовали никакой логике и здравому смыслу. (В письме «Созвездие Быка на карте Родины» я рассказал об освежителе воздуха для туалетов – одном из двух товаров на пустых полках магазина в глухой деревне Саратовской области. Вторым товаром был крем после бритья с витамином F. Больше там не было ничего. Но это – картинка из конца 2000-го года). В Советском Союзе прилавки магазинов не пустовали, но чаще всего были завалены ненужными товарами. Например, в бескрайних степях Казахстана я встречал в продаже бензопилу «Дружба», а также ласты и другие принадлежности для плавания. И, поверьте, мало бы удивился, если бы увидел в магазинах Туркмении лыжи и валенки. В провинциальных книжных магазинах вечно было не найти детских книг, учебников и школьных тетрадей, зато встречались труды Джонатана Свифта и великая книга Эразма Роттердамского.

В экспедициях мы заводили знакомства с продавщицами книжных и букинистических магазинов и удачно пополняли свои библиотеки. Особенно выгодно было ходить по магазинам с известными артистами и, «примазываясь» к их популярности, получать свою долю дефицита.

Ещё книги спасали в трудные времена, коих, к сожалению, было много. Когда «костлявая рука голода» в очередной раз сжимала стенки желудка, я нёс, как правило, дорогостоящие альбомы по искусству в букинистический магазин, успокаивая себя тем, что качество полиграфии растёт, значит, скоро выпустят более хорошие альбомы, которые я смогу купить, когда утрясутся финансовые проблемы. Оценщик сверялся с каталогом, и кассир сразу же выдавал деньги, вычтя справедливые 20 % за труды магазина. Со временем действительно выпускались новые альбомы, правда, возникали и новые финансовые проблемы. Поэтому, когда кто-либо из друзей дарил мне очередной альбом, я просил его сделать дарственную надпись на титульном листе – это было почти гарантией того, что альбом останется у меня.

Времена меняются, отношение к книгам – тоже, и теперь продать книгу не так-то просто. Зато достаточно легко можно приобрести почти любую книгу. Помнится, в так называемые «лихие девяностые» на любом книжном развале спокойно продавалась «Mein Kampf» несостоявшегося художника Адольфа Шикльгрубера. О, времена! О, нравы!..

А в 70-х и 80-х я безуспешно искал любую книжку моего любимого Виктора Конецкого, пока директриса какой-то районной библиотеки в сибирском городе Междуреченске, узнав об этой моей беде, не выкрала из собственной же библиотеки нечитанный двухтомник Конецкого и не подарила его мне.

Теперь не слишком капризному библиофилу вовсе не обязательно ходить в библиотеки и книжные магазины – многие издания можно легко найти в Интернете. Книга стала настолько доступной, что, на мой взгляд, пропала радость обладания новой книгой, и вообще изменилось отношение к слову.

Раньше охота за книгой была для многих подчас важнее и интересней самой книги.

На хорошие книги тоже была мода. По характеру домашней библиотеки можно было судить о социальном и интеллектуальном уровне хозяина, его интересах, связях, финансовых возможностях и т. д. Кажется, в середине 70-х началась подписка на двухсоттомник избранных произведений классиков мировой литературы. Издатели предполагали осилить этот проект лет за 10. Ажиотаж был просто сумасшедший. Те, кому каким-то чудом удалось оформить эту подписку, вызывали у прочих чувство жгучей неизбывной зависти и злости на свою разнесчастную судьбу. Не очень понятно, кто и по какому принципу составлял проект этого двухсоттомного книжного монстра, но довольно скоро стало ясно, что многие авторы и их произведения нормальным людям не очень нужны. Ажиотаж, тем не менее, не угасал. Но на полках букинистических магазинов стали появляться отдельные тома, и многие по инерции их покупали и с гордостью ставили в свои шкафы. Правда, я не встречал ни в одном доме больше 50–60 томов, да и те, по большей части, стояли «для красоты».