Грибин, Копылов и Гусева утвердительно кивнули.

– Возможен вариант с психокодированием. Полиция устроила на месте преступления балаган. Лукьянова закрыли в СИЗО и колют на чистосердечное признание. Я ничего не упустил?

– Тощего сержанта, – подсказал Копылов.

– Да. – Андрей сделал пометку в блокноте. – В общем, дело ясное, что дело темное. На завтра задания все помнят? – Он оглядел присутствующих и получил утвердительные кивки. – Тогда совещание объявляю законченным. Все свободны. Леша, прошу, отвези Юлию Максимовну домой.

– Андрей Михайлович, а как же вы? – осторожно спросила Гусева.

– Я тут еще немного побуду. Кое-что обмозговать нужно. До свидания.

– Михалыч, много кофе не пей, это вредно, – сказал Копылов.

– Пошел отсель! – Ильин махнул рукой и достал чашку из ящика стола.

– До завтра, Андрей Михайлович, – сказал Грибин, аккуратно складывая бумаги.

– Уже до сегодня. Все, давайте!.. – Андрей подошел к кофемашине, нажал кнопку и подставил чашку под фырчащую темно-коричневую струю.

Дурманящий аромат кофе мгновенно заполнил кабинет. В голове Ильина вихрем пронесся весь сегодняшний день. Гуцану, дымящий дешевым табаком в перерывах между опрокидыванием стопок, тошнотворный запах пельменей в горшочках, старые красные кирпичи корпусов СИЗО, мрачная допросная и окровавленное лицо Лукьянова.

«Что же с тобой, господин бизнесмен, случилось? Почему ты убил своего партнера?» – раздумывал Андрей, глядя на тонкий, едва заметный дымок, поднимающийся над чашкой.

– Доброе утро, дядя Сурен.

– А, Рубенчик, здравствуй. Какие новости?

– Я поговорил со своим человеком, как вы просили, насчет лейтенанта. Он его хорошо знал. Этот Копылов служил в убойном отделе, недавно куда-то перевелся вместе с начальником. Мой знакомец не знает, где он теперь обретается, но может его найти через общих знакомых.

– Очень хорошо. Пусть разыщет и поговорит с ним по-дружески, чтобы не делал лишних движений. Ты меня понимаешь?

– Да, дядя Сурен, понимаю.

– Только без особого рвения. Пусть спокойно поговорит.

– Хорошо.

– А у меня тоже новость. Армена сегодня выпускают.

– Вот радость-то какая!

– Да, следователь хороший попался, с пониманием отнесся. Так что завтра в десять утра встречай.

– Обязательно встречу.

– Спасибо, дорогой.

– Дядя Сурен, тетя Рузанна слышала, что диаспора устраивает концерт Дживана Гаспаряна.

– Да, на следующей неделе.

– Она просто мечтает послушать этого великого музыканта.

– Конечно, Рубенчик, какой разговор. Я за ней машину пришлю, знаю, что она самолеты не переносит. Передай ей, пусть не беспокоится.

– Спасибо, дядя Сурен, а за Армена будьте спокойны, встретим как родного.

– Хорошо. Рубенчик, извини, мне пора.

– Да, дядя Сурен, до свидания.

– До свидания, Рубенчик.

Алексей потянулся, открыл окно и вдохнул полной грудью утреннюю сентябрьскую прохладу. Воздух разлился по легким бодрящим, живительным потоком. Он сделал несколько коротких выдохов, покрутил корпусом влево и вправо, разминая мышцы спины, и направился на кухню. Зазвонил телефон.

«Кому я понадобился в восемь утра?» – удивился Алексей, бросив короткий взгляд на часы.

Телефон продолжал звонить. Он поднял трубку и приложил ее к уху.

– Алло.

– Леха! Копылов! – радостно сказал незнакомый голос.

– Да, я у аппарата. – Алексей быстро перебирал в голове, кто мог к нему обращаться так вот запросто, даже фамильярно.

– Это Саша Тюрин. Не признал, что ли?

– Нет. Богатым будешь. – Копылов вспомнил, что несколько раз встречался с Тюриным, но номер своего телефона ему не давал. – Как ты меня нашел?

– Мне Селиванов подсказал, – ответил Тюрин. – Слушай, нужно встретиться, разговор есть.

– Прямо сейчас? – удивленно спросил Копылов.

– А зачем откладывать?

– Блин, я только кофе собрался попить, – пытался отговориться Алексей.

– Я тоже. Вот вместе и попьем.

– Ладно. Где? – нехотя согласился Копылов.

– Давай в парке «Швейцария», через полчаса, там кафе на откосе есть.

– В такую рань кафе не работают.

– Оно круглосуточное. Собирайся, я тебя там ждать буду, – сказал Тюрин и отключился.