То есть вопрос о том, закрыта ли была дверь в вышеописанном случае, потребовал даже следственного эксперимента.

Я уставился на Светлану, ожидая ответа.

– Видите ли… – тут она замялась. – У нас собачка есть. Он ее очень любит и в кабинет пускает. Я научила ее потихоньку таскать документы у него со стола и из портфеля.

По статистике, в России распадается больше половины браков.

85 % россиян считают разводы, в принципе, допустимыми при «фактическом распадении семьи», в зависимости от конкретного случая, при этом будучи уверенными в том, что «ничто не должно и не может препятствовать желанию людей разорвать супружеские узы». За сохранение брака любой ценой выступают около 10 % опрошенных [20] .

Что сказать на это? Думаю, что мы попались в капкан привлекательности всего временного. Непостоянство притягательно тем, что после него, за поворотом, тебя ждут новые люди, новые ощущения, новые вещи. И чем скорее человек сбросит с себя прежние, «старые» отношения и людей, тем лучше, тем быстрее на него обрушится лавина новых впечатлений. В бесконечной кутерьме переодеваний и смены партнеров тратится бесценное время, которое приходит и уходит, а у нас его нет. Спутник или спутница теперь не «на всю жизнь». Кстати, даже мебель теперь одноразовая, не говоря о посуде, модной лишь сезон одежде или еде на заказ. Отношения стали такими, что можно в любой момент скомкать и выбросить. Затем приобрести новые. И так до бесконечности, то есть до смерти. Мнимая легкость жизни не предполагает надежность, она не нужна. А надежность и есть верность в отношениях супругов, семьи. Смешно требовать ее потом от детей, родителей или друзей. Или от спортсменов. Или от солдат.

Бракоразвод – это всегда сложно. Люди влюблялись, жили вместе. Как написал Эдичка Лимонов: «Крепкие узы связей выросли между ними за годы. Столько пота, секса, спермы, ласки, стонов… Вот и создались невидимые узы» [21] . А потом они стали врагами. И говорит в них зачастую не логика, а эмоции, которые всегда плохой советчик. «Невидимые узы» рвутся с болью.

Соединить их потом бывает очень трудно. Хотя иногда в практике встречаются истории, о коих можно сказать: настоящее чудо.

Однажды супруга одного из коллег поведала о том, как насельник Троице-Сергиевой лавры пообщался с ней, приехавшей жаловаться на своего мужа.

– Тебе надо закрыть рот и две минуты помолчать. – Взгляд иеромонаха был строг. – Господь дал тебе два барьера перед всего одним языком – зубы и губы. А двум ушам барьера не дал. Лучше слушать больше, а говорить меньше. Подумай над этим.

– Всего две минуты? – удивилась она. – Стоп. Мне молчать, даже если он не прав?! А он? Он молчать будет?

– Ты про него не думай, не будь Ксантиппой. Ты на своих двух минутах сосредоточься. В самый пик ругачки. Когда слова изо рта сами летят. Вы, женщины, жестоки. То, что вам муж в минуты близости или томления духа рассказывает, вы потом против него же в скандалах и используете. Чтоб побольнее было. Эмоция у вас впереди рассуждения бежит. Из цикла «я ему все скажу, а потом пусть убивает!».

– Ладно, батюшка, я попробую. Думаю, что две минуты помолчать – это несложно.

– Попробуй. Для тебя это молчание будет настоящим золотом, больше, чем все украшения, которые у тебя есть.

Сначала она дошла до семи секунд. Во время следующего скандала – до пятнадцати. Чтобы молчать минуту, ей потребовалось невероятная сила воли. Это произошло в их третью ссору с мужем.

Только на пятый раз она закрыла рот и две минуты молчала.

Через две минуты обалдевший муж спросил ее:

– У тебя все нормально, милая? Иди ко мне, пожалуйста, давай обнимемся.

Другой мой коллега находился на грани развода. Неожиданно он решил поехать на Афон. Целью его была беседа со старцем, которого он видел в ските Ксилургу за два года до этого, – отцом Николаем. В момент описываемых событий (2010 год) старец нес послушание в рухольной (монашеской кладовой) Свято-Пантелеймонова монастыря. Прибыв в обитель, адвокат обнаружил, что старца все ищут, в рухольной его нет, он, скорее всего, молится у себя в келье и никого не принимает. Коллега опечалился еще больше, хотя прибывшие с ним паломники надежды не теряли: ждали, что старец придет в церковь на вечернее богослужение. Храм еще не открыли, а около дверей уже стояла в ожидании толпа мирян. На душе у моего коллеги было так тошно, что стоять вместе со всеми и ждать иеромонаха у него не было никаких сил. Он отошел подальше, прислонился к стене и в полном отчаянии стал думать, как быть ему дальше. Никакие разумные мысли не приходили в голову. Сколько так прошло времени, он не помнил. Из охватившего оцепенения его вывел знакомый голос: «Ну что ты? Не развелся еще?» Обернувшись, он увидел стоявшего рядом отца Николая. Тут необходимо отметить, что с последней встречи с монахом коллега никак с ним не контактировал, да и о семейных своих неурядицах старался вообще не распространяться. То есть знать о конфликте с женой старец не мог категорически. Поэтому вопрос о разводе произвел в голове адвоката эффект разорвавшейся бомбы. «Нет еще», – только и смог выговорить он.

Старец как будто этого и ждал: «Хорошо. Тогда пойдем ко мне. Ты ведь юрист?» – и повел его к себе в келью мимо весьма удивленных паломников. В голове нашего героя все смешалось, как в доме Облонских: «Если ему понадобилось вспоминать мое имя, кем я работаю, то как он узнал про развод? И почему он подошел именно ко мне? И что теперь будет, ведь ему надо в церковь?» Отец Николай завел моего коллегу в келью, где имел с ним обстоятельную беседу о его непутевой жизни. В частности, сообщил, что, разведясь, холостым он не останется, а с новой женой прежние проблемы не просто через некоторое время вернутся, но многократно усилятся, поскольку женское естество у всех представительниц слабого пола одно и то же. Если он сейчас не может решить проблему с подругой жизни, потерпеть ее немощи, то новая супруга не станет избавителем от всех бед, а скорее наоборот.

Результатом беседы стал пересмотр жизненных ценностей, отказ от развода и продолжение брака.

Однако так бывает не всегда.

Светлана с Олегом поженились больше тридцати лет назад. Тогда он был провинциалом, приехавшим покорять столицу, а она, коренная москвичка, уже работала на Центральном телевидении. С ее помощью он пробился на самый верх, и к моменту визита в офис нашего адвокатского бюро Светлана, продолжавшая работать на скромной должности в Останкино, была супругой одного из самых известных на стыке «девяностых» и «нулевых» шоуменов нашей страны.