– Мне действительно пора идти, Джулия.

С этими словами он вышел из дома. В окно гостиной я видела, как он сел за руль «лотуса» и отъехал от тротуара. «Господи боже мой, я действительно его потеряла», – мелькнуло в голове, прежде чем меня милосердно накрыло забвение.

Следующие двадцать четыре часа я просто не помню. Не знаю, пила ли я дальше, или алкоголя в крови уже хватало, чтобы я чувствовала себя достаточно пьяной. Знаю только, что пришла в себя ранним утром понедельника. Коричневая граммовая бутылочка – кокаин или героин – стояла на прикроватном столике. На правом виске обнаружился длинный порез, а под глазом – синяк. Я упала? Меня кто-то ударил? Кто принес мне наркотики и, может быть, употреблял их со мной вместе – или даже спал со мной? Ответов на эти вопросы у меня не было.

Мимо комнаты, где мирно спала Доменика, я пробралась к крутой лестнице, ведущей на первый этаж. Аккуратно и осторожно – хотя поздно уже было думать об аккуратности или осторожности – спустилась. На улице занимался ясный зимний день. Восходящее на востоке солнце пробивалось лучами через жалюзи, приспущенные, чтобы гостиная оставалась в полумраке. Упав в большое белое кресло, я сосредоточенно следила за полосатыми узорами, которые солнечные лучи вырисовывали на полу. Как уже бывало со мной в последние несколько месяцев, у меня тряслись руки и капельки холодного пота выступили на лбу. «Мне нужно выпить, – ухватила я блуждающую в голове мысль. – Мне это необходимо».

Бутылка виски рядом с моей кроватью оказалась пустой. Наверное, я приканчивала ее всю ночь, то отключаясь, то приходя в себя и вновь прикладываясь к бутылке, пока виски не закончился. Если я правильно понимала, то мне все-таки не пришло в голову позвонить в полицию, чтобы они приехали и разобрались, кто бродит по саду – из-за тех звуков, что слышались мне в алкогольном дурмане. За последние месяцы копы и так бывали у меня слишком часто, каждый раз добросовестно проверяя сад и убеждаясь, что никого там нет и не было. Но я-то видела и слышала – то, что больше никто не видел и не слышал.

«Нужно выпить», – снова подумала я, одновременно продолжая анализировать ситуацию, в которой оказалась. Эта ночь была худшей из всех, что случались со мной? Разве отключившееся сознание не предпочтительней, чем периодические галлюцинации? В отключке я по крайней мере была избавлена от визитов высокого, похожего на привидение мужчины, одетого в черное, – он обычно сидел в ногах моей кровати или стоял в самом темном углу комнаты. Я называла это существо «вампирским священником» – и той ужасной ночью он точно не приходил.

В голове появилась мысль: «У меня есть минут двадцать, потом обязательно нужно выпить. Если не выпью, мне будет очень плохо». Это что-то новенькое. Ведь я всегда была уверена, что сама выбираю, употреблять алкоголь или нет, но никогда не думала, что мне нужно пить. Меня накрыло волной паники. Блики, отражающиеся от окна, резали глаза. Внезапно, как ряд лимонов в игровом автомате, события моей жизни выстроились передо мной во всей своей «красе». Ни одно оправдание, что я придумывала, не было причиной моего пьянства. Я пила, потому что пила. Я была пьяницей, алкоголичкой. Предупреждения Мартина, опасения друзей – все обвинения были справедливыми. Что же мне теперь делать?

Часы показывали почти шесть утра. Винный магазин открывается только в семь. Если у меня нет алкоголя, нужно как-то освободить сознание от мыслей о нем. Но как? Разве только поговорить с кем-нибудь. Я потянулась к телефону. Кому можно позвонить в такой час? Верной подруге с восточного побережья, решила я и набрала номер.

– Доброе утро. Кто это? – голос подруги звучал хмуро. Я не впервые звонила ей, напившись до бесчувствия. Ее отец страдал алкоголизмом, и подруга долго «тренировалась» слушать пьяные бредни.

– Это Джулия, – еле выговорила я. – Я не знаю, что мне делать.

– Джулия? Подожди минутку. Я тебе перезвоню.

Подруга положила трубку. Может, зря я ей позвонила? Вдруг даже ее терпения тут не хватит? Я уже была готова сдаться, когда телефон визгливо зазвонил.

– Алло?

– Джулия, у меня есть один номер, где тебе могут помочь. Мне кажется, тебе стоит поговорить с другим алкоголиком.

– Ты правда думаешь, что я алкоголичка?

– Ну… – подруга замялась, ей не хотелось напрямую меня обвинять.

– Не волнуйся. Я позвоню туда.

Все равно я уже поставила себе диагноз.

Не помню, как я набрала номер. Не знаю, что сказала в трубку. Скорее всего, это было что-то вроде «Меня зовут Джулия. Я писательница и, кажется, страдаю алкоголизмом». Я по-прежнему не отделяла одно от другого, творчество и пьянство были для меня тесно переплетены. Я все еще считала, что они имеют какое-то отношение друг к другу, но собеседница на том конце провода не питала таких иллюзий. Для нее я алкоголичка, и точка. И решение у моей проблемы было самое простое: не пить. Полное воздержание – единственный ответ, объяснила собеседница. Полное в буквальном смысле слова.