Затрезвонил телефон. Председатель послушал, чертыхнулся.

– Иду, иду, – сказал он. – Все, выезд через полчаса, – повернулся он к Тихомирову.

– К концу дня только доберемся, – засомневался Тихомиров.

– Что не сделаешь сегодня, закончишь завтра. Командировка на два дня. Все. – И председатель вышел.

– Есть просьба, – сказал Тихомиров.

– Давай, – отозвался Буянов.

– Тот раз мы пьесу смотрели… А писатель наш, местный. Может, пригласим для беседы с народом вместо лектора по семье и браку? Писатель все-таки!

Буянов задумался.

– А что! – одобрил он. – Мысль дельная. Сколько мы лекторов по семье ни приглашаем, все Клара Цеткин да Клара Цеткин и еще Август Бебель. А он парень молодой, современный. Пьесу серьезную написал. Приглашай. С оплатой не обидим. И если хочешь знать, это может стать лучшим ответом нашей общественности.

Тихомиров в черном пальто, черной шляпе и белом шелковом кашне был торжественно важен. Входя в театр, он приподнял шляпу, и вахтерша его беспрепятственно пропустила.

В приемной директора театра сидела молоденькая секретарша.

– Здравствуйте, – сказал Тихомиров. – Я из колхоза «Стальной конь». Наша общественность решила устроить встречу с писателем Скоробогатовым, пьесу которого мы недавно посмотрели.

Секретарша молча написала адрес на листке бумаги и протянула Тихомирову.

– Идите и пригласите к себе этого местного гения.

– Может, сначала позвонить? – засомневался Тихомиров.

– А у него нет телефона…

Дом был двухэтажным, еще довоенной постройки. Писатель жил в коммунальной квартире, на это указывали четыре кнопки звонков с табличками фамилий. Тихомиров позвонил. Писатель открыл сам. Был он в мягкой рубахе и спортивных шароварах и недоуменно смотрел на Тихомирова, по-видимому не понимая, зачем он понадобился этому торжественному человеку во всем черном.

– Я из колхоза «Стальной конь», – отрекомендовался Тихомиров.

Писатель жестом пригласил его войти. Комната была небольшой, из обстановки были стол, пишущая машинка, раскладушка, два стула и три книжные полки, поставленные одна на другую. Еще в одном из углов возвышалась какая-то кипа, прикрытая брезентом.

Писатель снял со стола машинку, сел на стул, а на второй пригласил сесть Тихомирова.

– Слушаю вас.

– Нам очень понравилась ваша пьеса «Еще не вечер», – сказал Тихомиров.

– Хорошая пьеса, – подтвердил писатель.

– Поэтому я и приехал к вам посоветоваться, – сказал Тихомиров. – По жизненно важным вопросам.

– А почему ко мне?

– Я понимаю так, – объяснил Тихомиров. – Если что болит в теле, идешь к врачам. К ухо-горло-носу. Или к урологу. А вот как жить человеку, какое правильное решение принять, тут тоже должен быть специалист. И это – писатель.

– Вы правильно считаете. Писателей в свое время называли «инженерами человеческих душ».

– Вот я и решил посоветоваться с вами, – сказал Тихомиров. – По поводу себя, по поводу жены, по поводу одной женщины и по поводу моей дочери.

Писатель окинул Тихомирова внимательным взглядом.

– Ни в одном глазу, – поняв значение этого взгляда, сказал Тихомиров. – Я вообще редко пью. По праздникам или за компанию.

– А может, вам все-таки в райком обратиться? – предложил писатель. – Они знают местные условия и могут дать более правильный совет.

– Нет! – подумав, отказался Тихомиров. – В райком ходят по другим вопросам, по которым есть твердые установки… Но вы не беспокойтесь. Мы вам заплатим.

– За что? – спросил писатель.

– За советы. Адвокатам же платят за советы.

– За советы я денег не беру. Правда, до сегодняшнего дня никто мне их и не предлагал. Ладно. Попробуем разобраться в ваших ситуациях. Вы посидите, я сейчас… – Писатель вышел в коридор.

Тихомиров слышал, как он стучал в соседнюю комнату. Там, по-видимому, никого не оказалось. Тогда писатель стал стучать в другую дверь. Ему ответил старушечий голос. Писатель о чем-то спросил.

– Громче говори, – требовала старуха.

– Червонец дайте, – громко сказал писатель. – Вечером верну.

– Не дам, – сказала старуха. – Прошлый раз три рубля почти неделю не отдавал.

– Евдокия Петровна! – почти кричал писатель. – Друг ко мне приехал, уважить я его должен.

– Сегодня твоя очередь коридор мыть и туалет. Почему не моешь?

– Помою, – пообещал писатель. – Выручи, Евдокия Петровна.

– Не дам. – И Тихомиров услышал, как захлопнулась дверь.

Писатель вернулся не то чтобы растерянным, но немного смущенным.