– Не разглашать никому наших тайн и сути наших трудов?

– Да, - каждое слово было подобно ножу в сердце.

– Отныне и до последнего вздоха? Любой ценой?
– глаза Хэйтема казались глазами демона из преисподней, пришедшего по душу ассасина.

– Да.

– Мы приветствуем тебя в наших рядах, брат, - отец возложил руки на плечи могучего индейца, - вместе мы приблизим зарю нового мира, где будут царить цель и порядок. Дай мне руку.
– Протянув ему руку, Коннор жалел, что в ней не зажат нож. На безымянный палец скользнуло тяжелое кольцо.
– Ты тамплиер.

Торжествующие крики заполнили верхний этаж гостиницы. Самый страшный кошмар стал явью. Приняв поздравления, Радунхагейду едва смог найти повод отлучиться, сославшись на важные дела в Бостоне. Счастливый родитель обнял сына, перед тем как отпустить на все четыре стороны.

– Мама бы тобой гордилась, - добил Хэйтем и без того разбитого Коннора.
– Ты достойный сын.

Выскочив на улицу, отпрыск, достойный своего отца, в пыль разнес какую-то бочку, случайно подвернувшуюся по дороге. Тяжело дыша, он уперся лбом в дерево, с ненавистью глядя на него, но будто сквозь. Мать и тут была мертва, только… она была лояльна к тамплиерам. Этот мир был окончательно не в себе.

– Зачем?!
– рявкнул индеец в дождливое серое небо.
– Что я должен сделать?!

А небо опять, по своему обыкновению, молчало.

Найдя лошадь, Коннор вскочил в седло и помчался по улицам. Особых изменений в жизни города, за исключением огромного количества англичан на улицах, он не увидел, но что с деревней - нужно было разузнать. Безумная скачка более-менее привела его в чувство, мысли постепенно возвращались в нужное русло. Все происходящее не было реальным, как и тогда, с Вашингтоном. Значит, любые решения оправданы, если могут привести к нужному результату. Вопрос в том, где тот путь, что ведет домой? Что сейчас там, с Хизер? Наверняка с ума сходит от беспокойства, разносит город в поисках супруга. Легкая улыбка затронула губы ассасина.

Нещадно подгоняемая лошадь возмущенно заржала. Нужно было спешить.

Деревня стояла на месте, но была отличной от той, что помнил Коннор. Изумленный, он спрыгнул с замученной животины и медленно направился к поселению. Да, это была его деревня, его друзья и люди, только вместо хижин стояли дома, а вместо охотников в национальных одеждах у костра сидели мужчины в европейской одежде, напиваясь спиртным и ведя скабрезные беседы.

– Где Мать Рода?
– остановил Коннор парнишку, которого раньше не встречал.

– Привет, Радунхагейду! Да умерла же, лет десять назад как, - удивленно отозвался паренек, - когда оспа была.

– А Ганадогон?
– индеец приготовился к худшему.

– В Лондоне, торговлю ведет. Ты чего, перебрал никак?

Парень пожал плечами и умчался подальше от странного сегодня знакомого. Привычный мир очередной раз перевернулся.

– Да поможет мне Отец Понимания, - прошептал Коннор, садясь на возмущенную лошадь, - сам я уже ничего не пойму.

========== Сломленный ==========

Лошадка уныло брела по лесной дороге и пощипывала зеленую травку, растущую на обочине. Всадник был хмур и печален и даже не интересовался происходящим вокруг. Руку обжигал скрытый клинок, не позволяя забыть о свершенном предательстве.

Тамплиеры добились своего. Убрав тех, кто может сопротивляться, завладели землями могавков, а теперь делали все, чтобы жители спились и потеряли свою культуру и традиции. Как и когда это могло случиться? И почему он позволил это сделать?! Коннор глухо застонал от отчаяния и сдерживаемой ярости. Нужно ехать в Дэвенпорт - увидеть своими глазами, что стало с его домом.

Подгоняемая всадником лошадь испуганно всхрапнула и стрелой полетела через лес. Ветер ударил в лицо, сорвал черно-красный капюшон - злую пародию на робу ассасинов, - разворошил волосы, забранные в короткий хвост. Вспомнилась безумная скачка Пола Ревира, всплыли в памяти образы друзей и союзников. Что с ними стало в этом мире? Живы ли? Те ли они или, как Ганадогон, больше собой не являются? А во что же превратилось будущее этой реальности? Радунхагейду содрогнулся, отгоняя страшные раздумья, и прикрикнул на животное, не позволяя сбавить скорость.

Едва не загнав лошадь, он добрался до привычной границы поместья. Ни домов, ни церкви, ни поселения. Спрыгнув на землю, сырую после дождя, Коннор медленно шел по заросшей дороге. Не было ничего, кроме полуразрушенного поместья. Покосившаяся дверь скрипела, болтаясь на петлях. Осторожно ступив на провалившийся в некоторых местах пол, Коннор прошел в комнату старого учителя: дом был разграблен. Не осталось ничего, даже чучела орла. На полу валялись обломки старого стула, а за столом, свесив оскалившийся череп в шляпе, восседал скелет.