– Как я уже сказала, Лисандра ты не почувствуешь. Я же, напротив, могу видеть ангелов. И сумею предупредить тебя об их приближении.

Вообще-то они не придут за Аэроном в течение ее четырнадцатидневной отсрочки – на самом деле одиннадцатидневной, ведь три дня уже прошли, – но ему об этом знать вовсе не обязательно.

Аэрон подвигал челюстью влево-вправо, отчего татуировки на его лице исказились.

– Ты сказала, что голодна. Идем, раздобудем тебе что-нибудь поесть.

На этот раз смена темы разозлила Оливию, но она промолчала, понимая, что препираться с ним бесполезно. Кроме того, она и правда хочет есть. Она поднялась на колени, затем осторожно встала. Один шаг, второй… третий… Вскоре она стояла перед Аэроном, торжествующе улыбаясь.

– Ну и что это было? – спросил он.

– Ходьба.

– Ты так долго шла, что я успел постареть лет на пятьдесят.

Она вздернула подбородок, ничуть не обескураженная его грубостью.

– Что ж, зато я не упала.

Аэрон покачал головой – раздраженно? – и взял ее за руку.

– Идем, ангел.

– Падший, – автоматически поправила Оливия, трепеща от прикосновения его теплых сильных пальцев. Чувство, которым ей было запрещено наслаждаться.

Когда Аэрон потянул ее вперед, она споткнулась о собственные ступни. К счастью, прежде, чем Оливия успела снова поцеловать землю, Аэрон резко дернул ее вверх, а затем прижал к себе.

– Спасибо, – пробормотала она.

Теперь она ощущает себя по-настоящему живой. Прильнула к Аэрону так тесно, как только могла. Столетиями Оливия наблюдала, как люди уступают низменным желаниям, но до появления золотого пуха в крыльях никогда не задумывалась, почему они так делают. Сейчас она знает: каждое касание восхитительно. Таким, должно быть, было яблоко Евы.

Оливии хотелось большего.

– Ты являешь собой угрозу, – пробурчал Аэрон.

– Полезную угрозу. – Возможно, если напоминать об этом почаще, он наконец поймет, что действительно нуждается в ней.

Не удостоив ответом, Аэрон повел ее по коридору, помогая удерживаться в вертикальном положении. А на лестнице ему вообще пришлось взять ее на руки, что было еще лучше. Оливия насладилась бы ситуацией в большей степени, если бы не отвлекалась на окружающую обстановку. Стены крепости украшали картины, изображающие как небеса с парящими в облаках ангелами, так и ад. Оливия намеренно отвела взгляд от последних, чтобы не мучить себя воспоминаниями о проведенном там времени.

Также имелись полотна с обнаженными мужчинами, величественно возлежавшими на шелковых простынях. Оливия таращилась на них во все глаза, нимало не смутившись, даже когда пришлось утереть слюну. Все это: кожа… мускулы… мощь… – куда лучше смотрелось бы, с головы до ног покрытое татуировками.

– Украшением дома занималась Анья. Так что тебе лучше закрыть глаза, – произнес Аэрон своим глубоким голосом, нарушая ее пир для глаз.

– Почему? – Закрывать глаза просто преступно! Без сомнения, этим поступком она оскорбила бы своего Бога, ведь ей как раз и полагается восхищаться его творениями.

– Ради всего святого, ты же ангел. Тебе не следует смотреть на такие вещи.

– Падший, – снова напомнила ему Оливия. – Тебе-то откуда знать, что мне следует делать, а что нет?

– Просто… закрой глаза.

Поставив Оливию на ноги и поддерживая, Аэрон заставил ее завернуть за угол.

Внезапно ее слуха достиг хор голосов, и Оливия напряглась и споткнулась, не готовая иметь дело с кем-нибудь еще, кроме Аэрона.

– Осторожнее, – сказал он.

Она замедлила шаг. Люди непредсказуемы, а его бессмертные друзья – и подавно. Хуже того, теперь ее тело восприимчиво к любого рода насилию. Ее могут пытать, физически, духовно и эмоционально, и ей не удастся улететь прочь.

На небесах все друг друга любят. Там нет ни ненависти, ни жестокости. Здесь же доброта не в чести, а люди часто обзывают друг друга ужасными словами и унижают, умышленно раня гордость.

Оливия с радостью предпочла бы провести каждую минуту своей смертной жизни наедине с Аэроном.

«Помнишь, как ты выбирала между добром и злом? Тогда ты решила, что возможность получить удовольствие стоит чего угодно. Так что ты справишься. Должна».

– Ты в порядке? – спросил Аэрон.

– Да, – решительно отозвалась Оливия.

Они обогнули еще один угол и вошли в столовую. Аэрон остановился. Голоса мгновенно стихли. Быстро осмотревшись, Оливия увидела, что за ломящимся от еды столом сидят четверо. Четверо потенциальных мучителей.

От страха у нее перехватило дыхание. Не осознавая, что делает, она вывернулась из объятий Аэрона и, отступив назад, спряталась ему за спину, упершись в нее ладонями, чтобы удержаться на ногах.

– Наконец-то. Свежее ангельское мясцо, – с хриплым смешком воскликнула женщина. – А мы-то уж решили, что Аэрон собирается прятать тебя вечно. Ну, я бы такого все равно не допустила, сама понимаешь. Я уже отыскала свою верную отмычку и наметила нашу с тобой встречу на сегодняшнюю полночь.

Встречу в духе «приятно познакомиться» или «как тебе на ощупь мой клинок»? Скорее второе. Оливия узнала голос Кайи Скайхоук, близнеца Бьянки и старшей сестры Гвен. Эта Кайя – потомок самого Люцифера, воровка и лживая гарпия. Она помогает Владыкам в поисках ларца Пандоры и готова уничтожить любого, кого посчитает угрозой. Например, ангела.