Все расхохотались.

– Что за вздор, Белла, дорогая! Ты прекрасно знаешь, что твое положение здесь самое прочное! – поспешила заверить ее Пета. – Оно всегда сообщало особый шарм нашему семейству, накладывало некую тайную печать, а сейчас у тебя и вовсе статус порядочной замужней женщины, дорогая!

– И твое очарование от этого много потеряло, Белла, – засмеялся Филип. – Ты вносила в нашу жизнь романтику. Создавала атмосферу беспутных девяностых, что нам всегда очень нравилось…

– В нашей памяти дед всегда был неотделим от шампанского и пробок, летящих в потолок…

– И от газового света…

– Мы представляли, как оно тонкой золотой струей льется в атласную туфельку…

Сэр Ричард помрачнел. Он никогда не пил шампанское из женской обуви, а если бы захотел, то это могли быть только туфельки Серафиты… Белла тихо сидела в Ярмуте, в своем игрушечном домике с кисейными занавесками, горшками с геранями и парой лохматых собачонок… а в это время Серафита, его жена, смеялась, блистала, переливаясь всеми красками, и вместе с ним предавалась роскошным увеселениям, подчас даже с некоторым оттенком греховности. И именно сегодня они пытаются лишить ее этого блеска и возвести на трон королевы гламура пухлую скучную Беллу с ее претензиями на «образованность».

– Дед, расскажи нам об этом – а туфелька не промокала насквозь? А шампанское не меняло в ней свой вкус? Это правда, что туфельки артисток продавались не парами, а по три, чтобы из одной пить шампанское?

Тем временем Эдвард, всеми забытый, бродил в холле в надежде, что кто-нибудь последует за ним, чтобы утешить. Наконец через открытую дверь он заметил, как кто-то входит в ворота, и, предвкушая, как расскажет новому гостю о своих недугах, пошел по дорожке ему навстречу.

– Привет, Стивен. Ты как раз во время. Белла говорила, ты придешь к обеду.

– Привет, Эдвард. Как дела?

Они вместе зашагали к дому. Стивен, невысокий и стройный, выглядел несколько неряшливо, поскольку всегда очень небрежно одевался. Его волосы, безжалостно зачесанные назад, растрепались, пока он шел из деревни, и темным золотом упали на лоб.

– Вся семья уже в сборе? – поинтересовался он. – Твой кузен Филип тоже здесь? Со своим знаменитым ребенком? – И с нарочитой небрежностью добавил: – А Пета? Тоже приехала?

– Да, все уже здесь, и Клэр, и Элен. Знаешь, Стивен, я вчера был в Лондоне, один, у нового психиатра Гартмана. Он сказал, что дела мои плохи. Ну, то есть я в любую минуту могу отключиться, и даже на несколько часов, и не сознавать, что делаю.

– А что же ты можешь делать в отключке? – резонно заметил Стивен.

– Нет, это не значит, что я потеряю сознание. Просто впаду в транс, это называется прострацией, и могу ходить, говорить, что-то делать, и никто даже не догадается, что со мной что-то не так, а просто потом я ничего не буду помнить.

– Этот психиатр считает, что такие припадки у тебя уже были или они только возможны?

В душе Эдвард был уверен, что ничего подобного с ним не происходило и никогда не произойдет.

– Вся штука в том, что я даже не буду об этом знать. Как я догадаюсь? Никто ничего не заметит и даже не будет знать, что я не помню, что делал.

– Очень интересно, – заметил Стивен.

Они пересекли лужайку и направились к главному входу.

– Ну, как там в армии? – вежливо поинтересовался Эдвард, оторвавшись от собственных проблем.

– Это не место для мирного сельского адвоката. Нас здорово потрепало в Нормандии.

Тут с широкой лестницы сбежала Пета.

– Стивен! Дорогой, как я счастлива тебя видеть! Это просто изумительно! – За ее аффектацией скрывалось страшное волнение, и пальчики, вцепившиеся в его рукав, предательски дрожали. – Милый Стивен, я просто вне себя от радости!

– Пета, ты говоришь так, словно не ожидала меня увидеть, – невозмутимо произнес Стивен.

Эдвард стал подниматься по лестнице. Навстречу ему уже спускался Филип.

– Привет, Стивен! Как поживаешь? Сто лет тебя не видел.

Они пожали друг другу руки, испытывая при этом легкую неловкость. Восемь лет назад, когда Филип вернулся из Америки, он приехал в Свонсуотер, чтобы получить благословение деда. Сэр Ричард так обрадовался, что немедленно призвал своего адвоката, чтобы изменить завещание.

– В конце концов он единственный мужчина в семье – кому, как не ему, быть моим наследником.

Стивен стал спорить:

– Вы всегда хотели оставить все Пете, сэр Ричард. Если бы ваш старший сын был жив, все отошло бы ему, а Пета его наследница. Вы же сами потом будете жалеть, если измените завещание.

– Что в этом может понимать такой мальчишка, как ты?

– Точно такой же совет вам дал бы мой отец, – упрямо возразил Стивен.

Сэр Ричард заколебался. Новое завещание было составлено, подписано, изменено и, наконец, выброшено в мусорную корзину.