Каменев и Зиновьев недолго торжествовали под крылом «горного орла». Многоопытный хищник не доверял своим союзникам по борьбе с Троцким, тем более что внутри руководимой им партии продолжался раскол, одна за другой возникали оппозиции, во главе которых становились коммунисты ленинской гвардии.

В лице Каменева и Зиновьева Иосиф Сталин со свойственной ему подозрительностью узрел претендентов на власть, заподозрил их в создании оппозиционных групп и, решив избавиться от них, отстранил от занимаемых должностей.

На пленуме, где решалась судьба обоих, Зиновьев, обескураженный, напомнил генсеку о том, как он и Каменев на внеочередном пленуме, перед XIII съездом партии, фактически спасли его от сокрушительного приговора, вынесенного Лениным в своём завещании.

На вопрос Зиновьева, а знает ли Сталин, что такое благодарность, узурпатор, гордо откинув голову, глядя свысока, медленно вынул трубку изо рта, с саркастической улыбкой и с подчёркнутым акцентом протянул: «Ну как же, очень хорошо знаю, это такая собачья болезнь».

Каменев и Зиновьев были исключены из партии, осуждены за антипартийную троцкистскую деятельность и сосланы.

После убийства Кирова оба были возвращены из ссылки под конвоем и водворены в следственный изолятор. Им было инкриминировано участие в покушении и убийстве Кирова, а также в руководстве замаскированной белогвардейской террористической организацией.

И это в период их нахождения в ссылке!

Обоих расстреляли.

Много неприятных хлопот стремившемуся к безраздельной власти генсеку доставляли неугомонные, строптивые старые большевики, никак не желавшие признать его «неоценимый вклад в революционную борьбу в Закавказье и героические подвиги в годы Гражданской войны». В их лице Сталин узрел оппозиционеров, много знающих и непоколебимых в убеждениях.

Желая избавиться от них, Сталин в 1934–1935 годах возобновил чистку партии. Причём на сей раз на каждого ветерана партии был собран компромат.

Многие из бывших членов РСДРП, профессиональные революционеры, прошедшие через тюрьмы и каторги, были исключены из партии. Вслед за этим последовал запрет всяких объединений старых большевиков, а существовавшие общества партийных ветеранов, которых Ленин называл «золотым фондом партии», были распущены.

Также были ликвидированы издательство и типография, где публиковались и печатались марксистско-ленинские труды, воспоминания, очерки, зарисовки из жизни тех, кто боролся и подготавливал народ к борьбе за свободу.

Старые большевики возмущались безрассудными деяниями Сталина и его окружения, искажением исторических событий и фактов, преувеличением несуществующих заслуг «отца народов», который к тому же стал чинить расправы над соратниками Ильича.

Ветераны стали открыто высказываться и письменно выражать своё недовольство.

Тогда Сталин приказал убрать возмутителей спокойствия, и многие старики стали один за другим бесследно исчезать.

Оставшиеся, уединившись, надолго умолкли.

Угрозу своему правлению генсек видел и со стороны средневозрастных работников аппарата ЦК.

Чтобы придавить их силой большинства молодых, непокорных, легковерных, он объявил массовый приём в партию и стал назначать на руководящие посты молодых коммунистов как в центре, так и на периферии.

Знал, что честолюбивая молодёжь, вкусив блага, дарованные властью, будет цепляться за неё и пойдёт на всё ради того, кто наделил ею их.

В опору своего крепнущего с каждым годом могущества Сталин превратил ЧК, а затем и ГПУ – в густую сеть тайной агентуры, следящей за каждым, начиная с членов политбюро и кончая дворником.

Если омоложением партийных кадров Сталин занимался с целью умножения голосов своих сторонников, то в отношении ближайшего окружения он был консерватором и людей, не испытанных временем и преданной службой, к себе не допускал.

Из множества технических секретарей и помощников Сталина двое были евреями: Каннер и Мехлис. Они были антитроцкистскими оппозиционерами и работали с ним начиная с 1922 года – года его назначения генсеком.

Сталин вначале доверял Каннеру больше, чем остальным. Последний много знал о неблаговидных делишках патрона. Обеспокоенный этим, генсек решил, что Каннер сыграл свою роль до конца, и приказал Ежову убрать его. Каннера расстреляли.

Но ещё задолго до того, когда в аппарате ЦК появилась возможность для возникновения всяких дискуссий, а противоречащие Сталину стороны не расценивались как оппозиционные, на одном из партийных собраний возник спор по организационному вопросу.

Большинство присутствующих коммунистов во главе с секретарём партячейки проголосовали против предложения Сталина. А на учёте той самой ячейки состояло полторы сотни человек, и все они были сотрудниками аппарата ЦК.

Такое поведение подчинённых Сталину не понравилось.