Мне тоже не нравилось, но бросив на него взгляд, сказала: «Я вернусь. Потерпи».

Когда мы вышли, Арвинский приказал дожидавшейся нас служанке привести меня в порядок и переодеть в доставленное платье. И ушёл, гад, довольно насвистывая. Покорно идя за служанкой, я очень хотела понять, что он задумал и во что же я ввязалась.

Меня переодели в нарядное платье, волосы уложили в сложную причёску, как для приёма. Позволяя делать всё это с собой, в который раз спрашивала себя, правильно ли поступаю? Душило чувство вины за Верного. Это же по моему приказу он так близко подобрался к людям. Если бы вчера не заснула… Но я же не планировала спать! Если бы не Арвинский, со своим нежданным вмешательством…

А теперь я застряла здесь до вечера, но и тогда мне нужно будет найти ключи от клетки или раздобыть оружие, чтобы взломать замок. Уйти без Верного я не могу, но моё собственное положение шатко. По своему капризу Арвинский поселил меня в покои, но с таким же успехом может пересилить в подземелье, до выяснения личности. Это он ещё не знает, что я со служанками разговаривала, иначе взялся бы за меня всерьёз. Понять не могла, что же он задумал?!

Предмет моих раздумий вскоре явился собственной персоной и оглядел меня одобрительным взглядом. Отпустив служанок, подошёл к картине на стене и, нажав там что-то, открыл потайную дверцу, из которой достал ларец. Чуть порывшись в нём, вернулся ко мне с колье и серёжками.

— Думаю, это сюда подойдёт. Давай помогу.

Не спрашивая разрешения, зашёл за спину и застегнул на мне украшение, а потом встал напротив и с сосредоточенным видом вдел в уши серёжки. Отступил, любуясь блеском топазов и бриллиантов, заключив:

— Ты рождена, чтобы носить драгоценности.

Даже спорить не стала, так как положение обязывает и приходится, но даже папенька знает, что мне лучше древний манускрипт подарить, чем украшения. Арвинский же смотрел на меня с таким видом, как художник на холст, нанеся последний штрих. Кстати, о картинах. Хорошо, что я картину, где на мне парюра с фамильными розовыми бриллиантами, запихнула обратно за кресло.

«Лучше быть подальше, когда он решит на неё посмотреть», — подумала про себя, от волнения облизав губы и вздрогнула, когда к ним прикоснулся Арвинский.

Не уловила тот миг, когда пальцы сменили губы. Его лицо оказалось близко слишком быстро. Я приглушённо ахнула, чем он и воспользовался, углубляя поцелуй. Меня никогда так не целовали! Не то, чтобы у меня был большой опыт, но я позволила пару раз кавалерам сорвать с моих губ поцелуй. Мне совсем не понравилось, и я прекратила глупые эксперименты, не понимая, что все в этом находят. Просто видела много раз целующиеся парочки, и разыгралось любопытство.

На этот раз всё было по-другому. Он как будто пил меня, изучал. И от движений его губ, языка, моё тело охватила странная слабость, от которой подкашивались ноги. Внутри зарождался жар, но при этом я дрожала, как от холода.

«Что со мной?!» — потрясённая, не могла понять я, когда всё прекратилось, и он отстранился. При этом я испытала странное сожаление, что всё закончилось.

Арвинский же с каким-то напряжением заглядывал мне в глаза.

— Не понимаешь? — разочарованно выдохнул он, отпуская меня.

Понимаю? Что я должна понять?! Он меня поцеловал. Поцеловал! В мозгах прояснилось, и вспыхнул гнев. Да как он смеет!!!

Рука сама собой взмыла вверх, но он её перехватил в последний момент, не дав залепить пощёчину.

— А вот это лишнее, — расплылся в счастливой улыбке этот ненормальный и, поцеловав мне руку, положил её на сгиб своей. — Нам пора.

Даже разреши он мне говорить, я бы всё равно ничего сказать не смогла, от такой наглости потеряв дар речи. Он повёл меня на выход, а у меня внутри разгорался пожар от его выходки. Что это всё значит?! Смятение пополам с возмущением клокотали в груди, и я чувствовала, как порозовели щёки.

— Если будешь так сопеть, я не выдержу и ещё раз тебя поцелую, — склонившись ко мне, шепнул Арвинский.

Он издевается?!!! В ответ я его убила и расчленила взглядом. Этот же гад лишь довольно усмехнулся. Мне пришлось стиснуть зубы, распрямить плечи и задрать подбородок, с высокомерным видом игнорируя его взгляды.

Эх, знала бы я только, куда он меня ведёт — бежала бы без оглядки! Я почему-то думала, что принц решил продемонстрировать меня своим друзьям, и собиралась стоически терпеть их компанию, ведь недаром он требовал молчания, но лакеи распахнули перед нами двери зала, и мы оказались на приёме.

Не ожидала увидеть столько придворных. Хуже всего, что при виде нас голоса стали смолкать, и люди расступались. Когда же я увидела, куда мы направляемся, сбилась с шага, обмерев от страха. Меня накрыло паникой, я сделала попытку вырвать руку и убежать, пока не поздно, но её сжали, как в тиски.

— Помни, что я говорил: молчишь и киваешь. Ни слова! Иначе больше никогда не увидишь своего волка, — тихо пообещал Арвинский с таким милым выражением на лице, как будто говорил мне нежности.