— Насколько помню, необходимо согласие вашей избранницы. Вы его получили?

— Дорогая… — повернул голову ко мне Арвинский.

Взглядом я его умоляла не усугублять наше положение, едва заметно качая отрицательно головой, но он в ответ давил, безмолвно обещая все кары небесные, и я сдалась. Пусть теперь пеняет на себя! Повернувшись к присутствующим, зло кивнула.

Брат расплылся в торжествующей улыбке, и решил поиздеваться надо мной:

— Почему же ваша избранница молчит?

— Она не может говорить.

— Да? Вы счастливец, ведь молчание — золото. Добродетель, которую редко встретишь у женщин. Как и покорность.

Сволочь! Помнит же, как я кричала, что ни за что не соглашусь на этот брак, и моё «нет» обязательно сообщу в лицо жениху.

«Ещё не всё потеряно», — сказала себе. Дайте мне добраться до Верного, и я сбегу.

«Никакой свадьбы не будет!» — пообещала взглядом брату, а он лишь усмехнулся.

— Должен признать, вы прекрасная пара, но где же ваши брачные браслеты?

— Их можно надеть и в храме. Завтра же подготовим церемонию, — произнёс король.

— Зачем же тянуть? Насколько понимаю, они уже муж и жена, — не сводя с меня глаз, произнёс братец.

Что?!!! И тут я, наконец, вспомнила! Правление Сигмунда третьего запомнилось необычными приказами, и запрет на убийство хищников вблизи поселений не единственное. В своём желании как можно быстрее взять в жёны лунную ведьму и заткнуть рот протестующим, он издал указ, по которому, если на охоте спасёшь жизнь деве, то можешь объявить её своей, и с этого момента она твоя жена. От этого и пошла поговорка, что вернулся со своей добычей. Конечно, потом, чтобы избежать бесчинств, было добавлено, что дева и главы рода должны дать согласие. Но и без этого Сигмунд был королём, а со стороны невесты протестующих не было.

У нас же мой отец одобрил этот брак, отец Арвинского тоже, и моё согласие они только что получили.

Ы-ы-ы-ы-ы!!! Мне хотелось взвыть раненой волчицей. А в это время мой новоявленный супруг защёлкивал невесть откуда взявшийся браслет на моей руке, со словами:

— Согласен. Не будем тянуть.

И пока я в неверии смотрела на новое украшение на своей руке, а Арвинский с мрачным видом защёлкивал брачный браслет на своей, кусочки головоломки сложились в моей голове. Боги, мне казалось, что я сейчас взорвусь! Желая избежать ненавистного брака, он притащил меня к себе. Демонстрируя свою избранницу отцу и Мейну, Арвинский рассчитывал на скандал, но никак не на одобрение короля. Уверена, в попытке избежать брака, он собирался упирать на первый указ Сигмунда третьего, без поправок, называя меня своей женой. Намеченая свадьба бы точно сорвалась, а потом уже и меня можно было бы отпустить на все четыре стороны. Получив же согласие отца, он решил идти до конца, недаром же такой мрачный.

Арвинский поднял голову и взглянул на меня горящим взглядом. Моё терпение лопнуло! Жизнь в одночасье рухнула и, забыв о приличиях, благопристойности, со всей силы врезала подлецу. Он не ожидал удара, и мой кулак врезался в его скулу, заставив пошатнуться и отступить.

Подхватив юбки, я рванула бегом из зала. Мне хотелось на воздух, к единственному существу, которое никогда не предаст.

— А ну стой!

Топот ног сзади лишь придал ускорение, а на долетевшие одобрительные слова брата: «Хороший удар, сестрёнка», было плевать.

— Кто? — приостановился Арвинский, давая мне фору.

— Девчонка хорошо дерётся, — хохотнул Мейн. Конечно, ведь удар он мне сам ставил, но впервые похвалил только сейчас.

— Я бы попросил не отзываться о моей жене столь фамильярно, — свысока процедил в ответ новоиспечённый муженёк, а дальше я уже ничего не слышала, толкнув закрытые двери и выбежав из зала.

«Конечно, высокомерие наше всё! — зло думала я, пробегая мимо прогуливающихся придворных и игнорируя удивлённые взгляды. — Асам дальше собственного носа не видит, и видеть не хочет».

Я выбежала на улицу, но была перехвачена знакомым блондином, дружком Арвинского.

— Глазам не верю! Тебя не узнать. Но даже в дорогом платье ты остаёшься дикаркой.

Я бы поспорила. Это они здесь дикари неотёсанные, и принц их в первых рядах! Сунула ему под нос руку с брачным браслетом, и пока он ошарашено хлопал глазами, вырвалась и понеслась дальше. Остановилась лишь у клетки Верного, который метался и не находил себе места, чувствуя моё эмоциональное состояние.

Мои мысли тоже метались в поисках выхода. Что же делать? Что делать?! А всё Арвинский, что б ему пусто было! В ярости я развернулась на звук шагов и указала подбегающему принцу на замок клетки.

— Нет уж, мы сначала поговорим! Не хватало мне ещё твоего волка сейчас успокаивать.

— Поговорим?! — зло прошипела в ответ.

— Ты разговариваешь?! — опешило высокомерное Высочество.

— А вы собирались только себя слушать? — язвительно поинтересовалась у него.

— Так ты всё время могла говорить? — угрожающе шагнул ко мне Арвинский.

— Нет, не всё. Из-за вас я прикусила язык и была лишена этого удовольствия, — призналась я, отступив на шаг, но тут же пошла в наступление. — Вы в своём уме? Что вы наделали?!