— Хамлету, сынку мый…

Услыхав такое, Мамонт Дальский взглянул на публику и сказал:

— А ну вас на хер с такой родней!.. После этого он повернулся и ушел со сцены.

В свое время в Московском театре Сатиры играл артист Н. М. Плинер. Он был не только одаренным драматическим актером, но и с успехом выступал на эстраде.

До революции Плинер работал в варьете, и у него была такая афиша:

В каком-то городе тот же самый антрепренер, которому принадлежало варьете был и хозяином драматической труппы. И вот однажды заболел актер, играющий в «Ревизоре» роль Осипа. Тогда антрепренер просил Плинера выступить вместо захворавшего коллеги. Тот, разумеется, согласился. Затем он купил четверть водки и отправился к наборщикам в местную типографию.

— Ребятки, — сказал им Плинер, — вы уж меня в афише не обидьте…

— Какой разговор, — сказали наборщики. — Будьте покойны, Николай Матвеич!..

И вот в городе появилась такая афиша:

Уже в советское время в театре Сатиры был такой эпизод. Молодой актер, не получивший прибавки жалованья, говорил:

— Нет, уйду отсюда!.. Зачем мне терпеть этих хамов?.. Если они меня не ценят, я перейду в Художественный театр…

— Там тебя не возьмут, — сказал ему Плинер.

— Почему это меня не возьмут? — вскипел актер.

— В Художественном театре у гардеробщиков своя артель, они со стороны не берут, — невозмутимо отвечал Плинер.

Примечательной фигурой был актер и руководитель Малого театра Александр Иванович Южин. (Настоящая его фамилия — Сумбатов-Южин, и поговаривали, что он — грузинский князь. Впрочем, про Грузию было известно — обладатель одного барана там считается дворянином, а трех — князем.)

Рассказывали, что Южин на каком-то спектакле ухитрился сбить самоё Ермолову. Они играли любовную сцену, и ему надлежало с тревогой произнести реплику — «Ваш муж!» На что партнерша отзывалась: «Мой муж?»…

Так вот Южин почему-то произнес это так:

— Вах мух!

На что Ермолова и отвечала:

— Мох мух?

В труппе Малого театра работал известный артист — Михаил Францевич Ленин. При временном правительстве он опубликовал в газете объявление, что он, дескать, ничего общего не имеет со своим однофамильцем — большевистским главарем и германским шпионом.

В январе 1924 года А. И. Южин, тогда занимавший должность директора Малого театра, говорил с кем-то по телефону:

— У нас сегодня спектакля не будет… Объявлен траур… Ленин умер… Да, нет!.. Типун вам на язык!.. Не наш, не Михаил Францевич!.. Этот, ихний — в Кремле…

Южин был плотный, широкоплечий, невысокий человек с большой головой на очень короткой шее. И при том обладал могучим голосом. Всеволод Мейерхольд называл его так:

— Комод с граммофоном.

Как известно, Мейерхольд всех своих сотрудников рано или поздно объявлял «врагами». Было ли это родом мании преследования или обычное в театральной среде вероломство — судить трудно.

Художник Василий Комарденков, приятель и собутыльник Есенина, оформлял один из спектаклей Мейерхольда. Дело шло к премьере, и вот Комарденков встретил режиссера в мужском туалете театра. Были они там вдвоем, и художник сказал ему так:

— Слушай, Мейерхольд… Я твой нрав хорошо знаю. После премьеры ты начнешь трубить на всю Москву, что я своим оформлением погубил тебе спектакль, что я — бездарность… Так вот предупреждаю: если я это услышу, то не посмотрю, что ты народный артист, что театр — твоего имени… Прилюдно набью морду. Как в пивной… Понял?..

Мейерхольд не ответил Комарденкову ни слова, но так и не обругал ни его работу, ни самого художника.

В двадцатых годах на Никитской улице помещался какой-то театрик миниатюр. В труппе его был замечательный комический актер Владимир Лепко. Он рассказывал Ардову об одном поразительном эпизоде.