Шрифт:
— А ты кто по профессии?
— Композитор.
— А фамилия у тебя какая?
— Вагнер, — отвечал музыкант.
Это не произвело никакого впечатления. Но тут, как нарочно, из репродуктора послышался женский голос, который анонсировал:
— Композитор Вагнер. Увертюра из оперы «Тангейзер»…
И сейчас же грянули мощные аккорды…
Тут сосед повернулся к музыканту и с неподдельным восхищением сказал:
— Ну, ты даешь!..
В хрущевские времена состоялся очередной съезд композиторов. После его окончания, как водится, правительственный прием. Проводила это «мероприятие» министр культуры Е. А. Фурцева. Она объявила присутствующим:
— Скоро к нам придет Никита Сергеевич, но он пробудет тут недолго. Я хочу вам дать совет: если он с кем-нибудь из вас заговорит, вы старайтесь называть свои популярные песни. Потому что Никита Сергеевич фамилий не помнит, а песни он знает, и таким образом ему будет понятно, с кем именно он разговаривает… И Хрущев появился на приеме. Он был весел, любезен, композиторы наперебой называли свои песни, и все шло превосходно. Но вот настала пора Хрущеву покидать прием. Случилось так, что с самым последним он простился с Евгением Жарковским. Пожимая ему руку, Никита Сергеевич произнес:
— До свидания.
— Прощайте, скалистые горы, — отвечал ему Жарковский.
(Такое наименование носила самая популярная песня этого композитора.)
В семидесятых, помнится, годах, после долгих десятилетий эмиграции Россию посетил И. Ф. Стравинский. Было устроено нечто вроде пресс-конференции, и один из газетчиков задал композитору такой вопрос:
— У нас в России много прекрасных певчих птиц. Скажите, Игорь Федорович, какую из русских птиц вы больше всего любите?
— Из русских птиц? — переспросил композитор. — Вот такую, с двумя головами…
И он руками изобразил силуэт двуглавого орла.
В большом зале Московской консерватории был вечер Арама Хачатуряна. В антракте к нему за кулисы зашел дирижер Натан Рахлин. Он поздравил композитора и сказал:
— А во втором отделении ты, наверное, будешь играть на скрипке…
— Но я не умею играть на скрипке! — воскликнул Хачатурян.
— Но ведь в первом отделении ты — дирижировал, — сказал Рахлин.
В те годы, когда Мстислав Растропович еще жил в Советском Союзе, существовал такой порядок. Если советский гражданин, находясь за рубежом, зарабатывал какую-то сумму денег, то 80 процентов от нее он обязан был отдавать в свое посольство.
Будучи с гастролями в Западной Германии, Растропович в качестве гонорара за одно из выступлений получил дорогую и изящную хрустальную вазу. С этим предметом он немедленно отправился в Советское посольство. В вестибюле музыкант изо всех сил швырнул вазу на пол, затем собрал в пакет примерно 20 процентов осколков.
— А это все — вам. Забирайте! — сказал он изумленным дипломатам и с этими словами удалился.
Музыкальный критик Соллертинский когда-то отозвался о балете «Кавказский пленник» таким образом:
— Смотреть бы рад, прислушиваться тошно…
Композитор по фамилии Слонов написал множество вальсов. Он сам как-то заявил о себе:
— Я — король советского вальса.
— Да, — согласился Никита Богословский, — ты вообще композитор только на три четверти…
Тот же Богословский сочинил забавную эпиграмму на другого своего коллегу — композитора по фамилии Бак.
У попа была собака,Он ее любил.Она спела песню Бака,Он ее убил.VIII
В пятидесятые годы в одном концерте должен был выступать народный артист и профессор консерватории Яков Флиер. А вел этот концерт Н. П. Смирнов-Сокольский, исполнявший должность конферансье лишь по необходимости, а посему крайне небрежно.
Сокольский вышел на авансцену и объявил:
— Сейчас нам с вами предстоит огромное эстетическое наслаждение: лауреат международных конкурсов Яков Флиер сыграет нам на своей замечательной скрипке!
Раздались аплодисменты. Сокольский пошел за кулисы.
Там стоял бледный от ярости Я. Флиер, который сказал:
— Вы что же, не знаете, что я пианист?!
— Ага! — отозвался Сокольский, сейчас мы все исправим.
Он снова подошел к рампе и объявил:
— Друзья, произошло досадное недоразумение. Дело в том, что Яков Флиер сегодня забыл дома свою замечательную скрипку, а по тому сыграет нам на рояле, что гораздо труднее!..
Как-то Смирнов-Сокольский увидел за кулисами, что известный кукольник С. В. Образцов надписывает кому-то свою книгу.