– Н...Н...Ник, - Мужчина Виткиной Мечты торопливо отдёрнул едва не сжатую медлительно-нетрезвым парнем руку и сделал небольшой глоток пива.

Виталинка смотрела на любимого с нескрываемым удивлением. Таисия указала ей на один из табуретов и протянула стакан, улыбнувшись, будто хорошей подруге. Рыжая хмыкнула, смущенно улыбнувшись ей в ответ, и уселась на указанное место, через стол глядя на Никитку. У того ощутимо бегали глаза, стакан в руках дрожал, и вид у юноши в целом был достаточно запуганный.

– И о чём ваще сыр-бор?
– пробасил Владя, по-свойски усаживая не сильно возражающую Таську себе на колени. Паша тихо занял место рядом с Витой, стараясь не глянуть на неё или Ника как-нибудь не так, чтобы не дать не в меру болтливому громоздкому приятелю лишнего повода для насмешек.

– Ник - парень Витьки, - Таська небрежно махнула рукой в сторону притихших Виты и Паши, - Но он крайне хреновый парень. Я его чуток уму-разуму поучила, теперь будет как шелковый, - брюнетка обернулась к округлившей глаза-блюдца Виталинке, - Можешь не благодарить.

– Что... что ты с ним сделала?!
– наконец, нашла, что сказать, Витка, - Ты его била?

– Минимальненько, - хохотнула деревенская, подтверждая свои слова близко сдвинутыми перед лицом удивлённой Витки указательным и большим пальцами, - Так, в качестве меры воспитания. Эй!
– девушка вскочила с коленок запустившего руку ей под куртку Влада и решительно вылила ему на голову содержимое собственного стакана.

Белов удивлённо моргнул, почесал затылок, где, видимо, хранились его умные мысли, гипотетически существовавшие, и глухо, но без намёка на обиду произнёс:

– Нихрена себе базары...

– Я не к тебе клеюсь, имей совесть, - примирительно фыркнула Таська, бросая на пострадавшую от пивоизлияния голову вафельное полотенце, - Я вообще к Пашке подмазаться собиралась.

Названный громко сглотнул, инстинктивно придвинувшись к Витке.

– Но не буду, - закончила свою мысль Ташка, веско подняв бровь и насмешливо смерив взглядом Виталинку и Чехова, - И так видно, что из этого выйдет.

– Виталина, пойдём отсюда, а?
– с надеждой поинтересовался Ник, тоже, похоже, начинавший понимать, к чему катится беседа.

А катилась она ко всем чертям.

– На что ты намекаешь?
– дрожащим голоском обратилась Витка, полностью проигнорировав отчаянную попытку Никитки свалить, - Почему ты так на меня смотришь?

– Потому что у вас уже всё наклёвывается. Дура я что ли, чтобы в наклёвывающиеся отношения лезти?

– Нет у нас никаких отношений, - бормотнул Пашка, нехотя отодвигаясь от удивлённо глядящей на него Виты и стремительно заливаясь краской, - Она вообще не в моём вкусе. Она же... это... жирная, во.

– И вообще Пашка у нас по мальчикам, - загоготал Владя, вытирая короткостриженную макушку.

– Идиоты!
– вспылила Вита и, схватив Никиту за дрожащую руку, забрала из нее стакан, - Солнышко, мы уходим. Пусть сами тут с собой...
– и вдруг застыла. Слёзы готовы были брызнуть из глаз; она резко обернулась к Пашке, подлетела и со всей дури зарядила ему по щеке. Снова, - Сам ты жирный! Анорексик фигов!

И покинула веранду под дружный хохот Таськи и Влада. Пашка чертыхнулся и бросился за ней, а Ник снова вжался в стул, испуганно поглядывая то на брюнетку в спортивках, то на полуголого бугая, вытирающего пиво с головы.

Часть шестая

Витка вылетела из дома, обошла его кругом и шмякнулась на лавку. На коттеджный посёлок Арефьево уже опускался прохладный вечер, и девушка, одетая в тоненькую футболочку да драные джинсики, зябко поёжилась. На щеках стремительно высыхали слёзы, трясущиеся руки сами потянулись к заныканной в сумку тетради.

Первые два рисунка, те, где у Пашки обнаруживались рога, клыки и крылья, девушка стремительно пролистнула, и пристально стала вглядываться в последующие, те, которые она вовсе и не собиралась рисовать. И попыталась понять себя, впервые прислушавшись к простым и действенным логическим доводам вместо привитого сериалами да аниме шаблонного "так правильней".

Как человек творческий до последней кудряшки на рыжей макушке, она всегда замечала, когда влюблялась. И влюблялась она часто именно безответно, довольствуясь возможностью безнаказанно рисовать предмет воздыханий в любых количествах. Появление в жизни частично взаимной одержимости Никиткой чуть поломало привычный ход вещей, но отношения их, всё-таки, были односторонними. Никита щедро позволял себя любить, отплёвываясь пафосными фразочками. Ей часто говорили, что он ходит "налево" по любому поводу, да она и сама нередко видела бросаемые суженным двусмысленные взгляды на дефелирующих мимо на различных мероприятиях "старых подруг". И фотографии со вписок, где ненаглядный, упившись в слюни, спит в обнимку с какой-нибудь Наташенькой или Светланкой, чей номер потом неожиданно вырисовывался на дисплее его телефона. И Витка не видела смысла упрекать Ника в этом... Она будто сама себя считала малодостойной такого во всех отношениях чудесного человека, как он. Но сейчас стала постепенно понимать, какого же лешего с ней творится. Кажется, она попросту впервые почувствовала какую-то отдачу с чьей-то стороны. И ладно бы - только отдачу, Пашка сам тянулся к ней, несмотря на все колкости и три звонкие пощёчины, которые она ему отвесила. Она вспомнила вчерашнюю историю с зарядником, которую списала поначалу на домового, и от поразившей ее догадки едва не уронила драгоценную тетрадочку в декоративный пруд, раскинувшийся возле обсиженной ею лавочки. Это же он этот самый зарядник и подкинул.