Инга, чей отпечаток ступни парень в миг распознал у воды рядом с маленьким следом Чажана, все продумала верно. Разъяренный Кабаз, возвращаясь обратно на пляж, с каждым новым гребком все сильней понимал, что рыбачку свою он не бросит. Несмотря на поступок сегодняшней ночи, ряд загадок которого предстояло еще разгадать, девушка, что когда-то спасла Кабана от своих же сородичей-Ургов, продолжала удерживать первое место в истерзанном сердце Кабаза, затмив даже Племя.

Да... Любовь - не соседский козел, залезший к тебе в огород. Так просто не выгнать. И зачем он вообще ее встретил! Убили бы Урги - и мукам конец! Теперь вот терзайся, страдай...

Охотник причалил к знакомому пляжу. С огромным трудом дотащил неподъемный челнок до кустов и с неохотой заковылял в сторону землянки. Шагов через двадцать желание видеть немедля рыбачку пропало совсем. Кабаз приглушенно ругнулся, махнул обреченно рукой, плюнул под ноги и, покинув тропу, углубился в зеленые заросли.

Сейчас ему хотелось побыть одному.

Глава тринадцатая - Старый дурень

Сознание возвращалось наплывами. Как фрагменты из сна, проносились перед глазами Мудрейшего размытые непонятные образы. То у самого носа мелькает трава, то какие-то люди, склонившись над ним, что-то спрашивают. Пару раз Яр, очнувшись, созерцал плывущие в голубых небесах облака. Пахло степью и кровью, но больше всего конским потом. Мир шатался и трясся в клокочущем пламени боли. Стук копыт лился в уши сквозь въедливый несмолкаемый гул.

Только к Яру пришло понимание, что его уложили в носилки меж двух лошадей и куда-то везут, как волна темноты снова смыла все мысли. Вечный медленно падал в бездонную пропасть. Все летел, и летел, и летел... Грани времени стерлись. Казалось, падению вовсе не будет конца, но в какой-то момент пелена из вихрящихся серых клубов, что висела вокруг, растворилась, и внизу, далеко-далеко, показалось зеленое нечто. Постепенно оно разрослось, обрело очертания, стали заметны детали. Яр увидел бескрайнее море лесов с островками полян и вихлявыми змейками рек. Вон одна, что значительно шире других, убегает зигзагами в даль. Там, на самой границе доступного взгляду, поднимается к небу стена...

"Да ведь это же наша Долина!" - неожиданно приходит прозрение. "Неужели я умер и мой дух так прощается с домом? Ну-ка, что это там?"

Вдалеке, возле линии гор, что-то темное медленно движется, словно туман наползает. Но туман необычный - густой и как-будто живой. Тянет щупальца в разные стороны, поглощает леса, и поляны, и все то, что встает на пути. Ветер, вдруг засвистевший в ушах, начинает сносить Яра к этому черному облаку. Несколько мгновений полета, и Мудрейший парит над разливами тьмы, что дрожат и шевелятся. Здесь падение стало стремительней. Вечный мчится к земле, как стрела. Вот туман уже ближе, и ближе, и... Неожиданно черная масса распалась на части.

Орда!

Тысячи тысяч чудовищ всех виданных форм и размеров. Да и невиданных тоже хватает. Многоликое мерзкое воинство - нет им числа. Мудрейший замечен. Уродливые морды задираются к небу, скалятся зубастые пасти, многие из которых уже покраснели от крови растерзанных жертв. Земля и твари на ней приближаются. Вот уже можно рассмотреть жадный блеск в желтых глазах. Еще немного, и...

Яр очнулся весь мокрый от пота. Жарко так, словно кто-то костер распалил в голове. Боль в груди сумасшедшая, будто внутрь впихнули горячие камни - жжет и давит нещадно. Но зато и стрелы уже нет. Острие не торчит - значит вытащили. Наложили на рану какие-то влажные тряпки. От компресса противно разит чем-то резким и муторным. Тошно. Хочется есть и блевать одновременно.

Жизнь пленители Яру решили оставить, раз лечат. Только где же они, эти лекари?

Сын Ярада... Нет, Йенны попробовал повертеть головой. Получилось, но боль нестерпимая. Темнота - хоть глаза вынимай. Ничего разобрать не выходит, так что лучше за зря и не дергаться. С этим просто. Ни рукой, ни ногой все равно шевельнуть не выходит - они крепко связаны. А пленителей рядом и нет. Может, серые тени, что еле заметны там сбоку, и есть егеря? Разобрать не выходит. В воспаленных глазах пелена, да и ночь погрузила округу во мрак. Яр оставил попытки узреть что-то важное и, расслабив затекшую шею, постарался прислушаться. Тоже напрасно. Тишину нарушали лишь длинные трели сверчка.

Звезды в небе медленно плыли по кругу, почему-то мигая в такт с биением сердца южанина. Хоровод в черной выси вращался быстрей, и быстрей, и быстрей... Напоследок Мудрейший успел осознать, что лежит на каком-то шершавом плаще и опять провалился в беспамятство.

***

Следующее пробуждение принесло очередную порцию боли. Яра как раз поднимали с земли для погрузки в носилки. Утро уже наступило, и свет проникал под слегка приоткрытые веки Мудрейшего. Сильные руки тянули небрежно, но Вечный терпел, стиснув зубы, не желая себя выдавать. Вскоре муки закончились. В гамаке из упругой материи Яр немного расслабился, но передышка оказалась недолгой. Несколько мгновений покоя, и опять все вокруг затряслось.

Путь отряда продолжился. Без какой-то особенной спешки, но отнюдь и не медленно. Егеря бездорожьем степи пробирались на север - курс Мудрейший сумел распознать по движению в небе светила. То же солнце, забравшись в зенит, послужило сигналом к привалу. Люди спешились, зашуршали тряпичные свертки, раздались голоса егерей, что молчали в дороге. Хруст лепешек, довольное чавканье, бульканье фляг - очевидные звуки обеда наполнили место стоянки.

"Как же хочется пить!" - пуще прежнего взялась за Вечного жажда.
– "Терпим! Пусть продолжают считать, что я сплю. Тянем время и слушаем.".