– Твою комнату я закончил ремонтировать вчера, – рассказывал тем временем Ерк, и его веселый голос разгонял на время мрачность. – Кажется, запаха краски уже нет. Надеюсь, тебе понравится.

Блаженное тепло разлилось по телу, стоило только Роне переступить порог самой уютной комнаты в мире. Ерк, и правда, очень постарался. Стены были выкрашены в светло-зеленый цвет и делали комнату очень теплой. Кроме того, здесь ярко пылал камин. И мебель была совсем новая. Ничего лишнего: кровать, резной комод, пара стульев, небольшой столик, круглое зеркало на стене и таз с кувшином для умывания. Но все вместе выглядело это так симпатично и как-то очень по-девичьему.

– Здесь замечательно! – посмотрела Рона на друга, явно ожидающего ее реакции. – Мне очень нравится. Ты все это сделал сам? – снова обвела она глазами комнату.

– Ну я же делал это для тебя, – смутился Ерк и поспешно добавил: – Поздно уже. Ты, наверное, жутко устала и хочешь спать. Столовая уже тоже отремонтирована, и Никола распорядился, чтобы завтрак для слуг накрывали в восемь. Увидимся тогда на завтраке…

Он еще какое-то время потоптался на пороге, а потом оставил ее одну. Наверное, Рона много чего хотела сказать другу, но все слова выветрились из головы. Да и что тут скажешь, кроме благодарности? Она очень ценила все то, что Ерк для нее делал, и надеялась, что он об этом знает.

Пока умывалась и готовилась ко сну, не могла избавиться от образа волка, что стоял перед глазами. Не угрозы страшили, а то, как он выглядел. Злость делала его очень опасным – это Рона прочитала в его глазах. Но и с собой она ничего поделать не могла. Даже если бы она впустила обратно в душу Николу, подарила ему частицу тепла, то ничего хорошего из этого не вышло бы. И ее нежелание, а вернее, невозможность этого сделать играло на руку им обоим, как ни крути. Ведь если только его брат прознает, что Никола, возможно, испытывает к человеческой девушке чувства более сильные, нежели участие в ее судьбе и беспокойство за ее рассудок, какова тогда будет его реакция? Не нужно быть ясновидящей, чтобы понять, каким скандалом это грозит, а для нее, быть может, и изгнанием из Караса, если даже не из Моровии. Так что, своим поведением она оказывает и ему услугу. С этими мыслями Рона и уснула, очень надеясь на новый день, и что принесет с собой он что-то хорошее.

Такой знакомый и горячий свет окутывал ее всю, струился по телу, лаская, как руки самого умелого любовника. Он проникал в каждую пору, даря ни с чем не сравнимое удовольствие. Она нежилась в нем, силясь открыть глаза и посмотреть на того, кто дарил ей сейчас неземное блаженство. Но все попытки оставались тщетными. Как и заговорить у Роны тоже не получалось, лишь улыбка трогала губы, как реакция на ласку.

– Рона, девочка моя, – прошелестел знакомый голос, но так далеко, словно принес его порыв ветра. – Я скучаю по тебе. Мой разум сходит с ума, а тело пожирает огонь страсти. И я не знаю, как ты и что с тобой… Эти мысли преследуют меня постоянно, с того момента, как ты ушла, и я потерял возможность хоть издалека любоваться тобой. Я люблю тебя, и только сейчас понял, что любовь эта гораздо сильнее всего остального, даже самой жизни. Но я не в силах что-либо изменить…

Куда же ты? Останься еще ненадолго! Мне так хорошо, когда ты рядом. Только ты можешь дарить мне тепло, ничего не требуя взамен…

– Роун! – имя сорвалось с губ, и вместе с ним Рона распахнула глаза, уставившись в темноту комнаты.

Что это было? Сон? Но она еще до сих пор ощущала на себе тепло его света. Оглянувшись на дверь, она заметила яркую полоску под ней, которая стремительно тускнела.

– Роун! – позвала она громче, но ответом ей послужила тишина, нарушаемая потрескиванием в камине догорающих углей.

И так ей стало больно в этот момент, что она не выдержала и застонала, сгибаясь пополам. В солнечном сплетении загорелось пламя, причиняя адскую боль, заставляя слезы брызнуть из глаз.

– Роун, ты убиваешь меня, – кое-как удалось прошептать. – Ты не должен этого делать.

Показалось ей, или в ночи действительно снова прозвучал его голос, просящий у нее прощения? Только боль отступила сразу же, а вот слезы из глаз не скоро перестали струиться на уже мокрую подушку, куда Рона уткнулась лицом. За что ей все это?! Почему Великий творец так жесток именно к ней? Разрешить любить двух таких разных существ, ни с одним из которых она никогда не сможет быть вместе! Это ли не мука всей ее жизни!

Первый рабочий день на новом месте начался с довольно раннего пробуждения. Рона лежала в постели и прислушивалась к тишине в доме. Она вспоминала свой сон, если это был сон, и размышляла, каких сюрпризов ей ждать от сегодняшнего дня. Постепенно свойственные ей практичность и ответственность вытеснили тревожные мысли, и она принялась планировать, с чего начнет исполнять свои обязанности. И полагаться на свою память не стала, решила набросать план, которому будет в строгости следовать.

Начать следовало с организации питания в поместье. Кто тут готовил раньше, она не знала, но с сегодняшнего дня к обязанностям поварихи приступала мамина ученица. Одна из особенностей поварской службы заключается в том, что встают они раньше всех. Мама уходила на работу еще ночью, чтобы заместить тесто на хлеб, подготовить начинку для пирогов, разделать мясо, составить список продуктов на завтра, чтобы отрядить кого-нибудь за ними на рынок… И это при том, что у нее было несколько помощников. Тут же все это придется делать поварихе самой.