– Может, найдётся пара идей, что сейчас делать?

– Адмирал, - произнёс пират уже совсем не своим голосом, - Проснитесь. Проснитесь, сэр!

Норрингтон проснулся. Прошёл час. Вестовой пришёл сообщить, что боцман привёл Датчанина, и заседание продолжается.

========== Часть 10 ==========

Генерал! Я боюсь, мы зашли в тупик.

(И. Бродский)

Боцман, с непривычно заискивающим взглядом, ждал у дверей капитанской каюты. Рядом с ним, выпрямившись, насколько позволял возраст, стоял Датчанин. В первый момент, адмирал заметил, что гротовый внимательно разглядывает его. Старость пока не лишила Датчанина ни зоркости, ни наблюдательности. Норрингтон догадывался, что сказал бы ему гротовый, будь они равны: “Мутный ты, парень. Может неплохой, но мутный. Как ты оказался в помощниках, адмирал? Чем проштрафился у себя на Ямайке? Почему так стараешься с нынешним расследованием? Надеешься помочь Билли или совесть нечиста? При чём тут я? О чём собрался меня расспрашивать?”. Но стоило адмиралу приблизиться, умное лицо гротового с внимательным взглядом, превратилось в тупую покорную маску с глазами-пуговицами: “ты парень, может и мутный, но ты адмирал, а я матрос, я не знаю чего от тебя ждать и боцман тебя, такого вежливого боится”. Не раболепство, всего лишь соблюдение субординации и глубокое недоверие. С унтер-офицерами было проще. Но допросить Датчанина было необходимо. Он общался с Баддом чаще прочих.

В капитанской каюте все, кроме подсудимого, состроили до того вежливые физиономии, что Норрингтон понял, только что говорили о нём и не в самом лестном тоне. Выбор был демонстративно этого не заметить, либо не менее демонстративно заметить.

– Если меня все уже обсудили, продолжим суд над Баддом. Прошу вызвать следующего свидетеля.

Датчанин вошёл. Равнодушная маска на мгновение исчезла, когда он обменялся взглядами с Билли:

“Хоть увиделись, Детка”

“Ты здесь? Тебя-то зачем допрашивать?!”

“Не знаю, господам виднее”.

Возможно, стоило провести очную ставку еще до заседания? Но кто же знал. И сейчас надо начинать допрос.

– Вам известно, зачем вас пригласили сюда?

– Всякое болтают, сэр. Не могу знать, сэр.

Всё ты отлично знаешь.

– Идёт расследование убийства каптенармуса, Джона Клэггарта. Вам есть, что сообщить об этом деле?

– Он впервые не явился на вахту, сэр. Многие заподозрили неладное.

Опять клещами тянуть. Почему бы им не рассказать всё как есть, заодно и Убогому помогли бы.

– Это не имеет отношения к делу, - как ты и сам знаешь, но не сознаешься и будешь до последнего ссылаться на свою старость и мнимую немощь, - Я буду говорить, поправьте меня, если где-то ошибусь. Вы приглядывали за обвиняемым с тех пор, как он появился на корабле. Я прав?

– Да, сэр, - снова маска, но глаза уже не оловянные. Интересно, о чем он думает. Что его пытаются приплести? Наверняка.

– На прошлую ночную вахту вы явились как обычно? Не опоздывали и не отпрашивались?

Старик как будто даже немного обиделся.

– Так точно, сэр.

– Может быть, отлучались со своего поста?
– тут Норрингтон вспомнил, что приказал боцману привести еще и доктора, но тот, как ни боялся теперь адмирала, не привел. Надо было спросить, где шляется доктор и почему не пришёл. Джеймс этого не сделал и теперь жалел. Стоило сначала допросить доктора, задать кое-какие вопросы на счёт покойного каптенармуса и результатов обследования тела. С другой стороны, возможно, у доктора пациент? Если настолько тяжёлый, что нельзя оставить его и явиться в суд, всё может складываться совсем скверно. Лишь бы не эпидемия. Датчанин тем временем отвечал:

– Никак нет, сэр.

– Хорошо. Вы можете подтвердить, что обвиняемый ночевал вчера на верхней палубе?

– Да, сэр. В такую жару мало кто остается на жилой палубе.

– Можете не объяснять мне про жару и обычаи большинства матросов. Я сам был матросом в водах карибского бассейна, - взгляд Датчанина стал заинтересованным. Взгляды офицеров и подсудимого тоже. Чтобы представить блестящего офицера драющим палубу требовалось неплохое воображение. Сказал бы кто-то коммандору Норрингтону года два назад, что ему суждено драить пиратскую посудину, принял бы за плохую шутку. Но адмирал Норрингтон уже понял, что от судьбы можно ждать чего угодно, - Вижу, теперь всем интересно меня слушать. Превосходно. Итак. Вы своими глазами видели обвиняемого на палубе в прошлую ночную вахту?

– Да, сэр, - лицо Датчанина снова стало непроницаемым, но в глазах сохранилось некоторое любопытство и даже относительное доверие.

– Хорошо. Он все время оставался на верхней палубе или может быть спускался? Как вы понимаете, даже если он не спал после отбоя или как-то нарушил технику безопасности, у него есть более серьезные проблемы.

Датчанин метнул взгляд в сторону Бадда. Он не знал, как ответить, чтобы не навредить подопечному.

– В мои годы уже трудно доверять глазам, - опять этот тон, опять вполне бодрый старик дряхлеет на глазах, адмирал, ни разу в жизни не ударивший ни одного подчинённого, понял, что мечтает выбить всё притворство из старого хрена, - но молодёжь порой любит поболтать после отбоя, а если болтать на палубе, можно всех перебудить… Ребята будут не рады, сэр. Так что да, я понимаю, к чему вы клоните, сэр. Он спускался с кем-то на руслень, - желание избить сразу пропало и сменилось благодарностью. Может теперь дело пойдёт проще. Старик, по крайней мере, подтвердил историю с русленем.

– У вас есть предположение, с кем?
– старик снова обменялся взглядами с Баддом. Проклятая солидарность взяла верх.

– Никак нет, сэр.

– Но вы уверены, что спускался именно Бадд?

– Билли с его ростом не узнать трудно, - сложно было спорить. Но провокатора рано или поздно вычислить удастся. Обязательно удастся.

– Хорошо… Попробуем вычислить хотя бы должность собеседника, - и попробуем заставить старую занозу проникнуться немного большим доверием, - Я был матросом на небольшом судне. У нас не было определённых обязанностей, обязанности распределялись по утрам, как левая нога капитана захочет, и время побудки выбиралось каждый раз примерно так же. Но будь я матросом на линейном корабле, где опоздание на вахту грозит наказанием, я бы не ложился спать далеко от места службы. Откуда пришёл собеседник Бадда? Вы должны были видеть.