Я снова шлепаю ее по попке. Не знаю, почему порка с ней так хороша, но я не могу остановиться.

– Я… Я не знаю.

Шлепок.

– Почему бы мне не отшлепать тебя за каждую грязную мысль о тебе?

Шлепок.

– Сколько, - она задыхается, пока я ударяю ее снова, - сколько их было?

Шлепок.

– Чертовски много, чтобы сосчитать.

Мое сердце колотится, пока я глажу ее по попке, успокаивая разгоряченную кожу. Ярко-красные следы от рук, мои отпечатки, горят на ее коже.

Я оставил свой след на ней.

Эта мысль должна ужасать. До сих пор я никогда прежде не чувствовал ничего такого ни с кем в своей жизни.

Собственничество и контроль – не те качества, к которым я когда-либо стремился, но теперь, кажется, они выплыли на поверхность, будто скрываясь до этого. Хуже того, прямо сейчас они направлены на нее – последнего человека, к которому я должен это чувствовать.

Я снова опускаю на нее руку, еще сильнее, словно наказывая ее за свое отношение к ней.

Шлепок.

Она стонет.

– Может, тебе стоит отшлепать меня за каждую мою грязную мысль о тебе?

– Сколько шлепков будет получено из-за этого, мисс Тейлор? – я останавливаюсь, убирая руку. При мысли о том, как она фантазирует о нас, лежа ночью в постели, с пальцами между ножек, из моего члена вытекает еще больше спермы.

– Слишком много, чтобы сосчитать, - шепчет она.

Шлепок.

– Плохая девочка.

Моя рука ласкает ее ярко-красную половинку попки.

– Я жду, пока ты расскажешь все свои грязные фантазии обо мне, которые у тебя были. Ты поняла?

– Что, если они… действительно очень плохие? – заикается она.

Я мог бы прямо сейчас кончить от той мысли, что у этой хорошей малышки были очень, очень грязные фантазии обо мне. Вместо этого я скольжу рукой по ее ногам, готовый поощрить ее за это. Прижимаясь кончиками пальцев к ее клитору, я наслаждаюсь, когда она, вздыхая, выпускает длинный стон.

– Если они действительно такие плохие, разве это не еще одна причина для того, чтобы рассказать мне?

– Никто не трогал меня раньше, - шепчет она.

– Мне остановиться? – я делаю паузу, мои пальцы прижаты к ней. Я знаю, она не хочет, чтобы я останавливался, но мне нравится дразнить малышку. Она шевелится на моих коленях, ее бедра отодвигаются назад, а ее задница двигается вверх и вниз, пока она пытается ерзать напротив моих пальцев, чтобы получить удовольствие.

– Пожалуйста, - всхлипывает она.

– Желает ли маленькая девственница остаться чистой и невинной, или она хотела бы, чтобы в первый раз кто-то другой заставил ее кончить?

Она скулит, раскачивая бедрами на мне, касаясь своей задницей моих пальцев.

– Я хочу кончить.

Когда я отвечаю, мой голос резок.

– Я не собирался прикасаться к тебе сегодня, Пьюрити. Я собирался быть хорошим. Проблема в том, что ты заставляешь меня быть очень плохим человеком.

– Я тоже хочу быть плохой, - всхлипывает она. Я зажимаю ее клитор между пальцами, и она стонет, трахая мою руку, когда начинает терять контроль. Сперма капает с моего члена, оставляя следы на ее рубашке. Я в реальной опасности от того, чтобы кончить из-за этой девушки без единого прикосновения.

Это просто смешно.

Я теряю рассудок из-за нее.

Я стону, пока снова и снова вывожу круги на ее клиторе своими пальцами.

– Твой клитор такой мокрый и набухший. Бьюсь об заклад, твоя тугая киска такая же мокрая и опухшая, верно? Уверен, ты умираешь от желания почувствовать мои пальцы внутри себя, я прав?

Она громче стонет.

– Да, сэр.

– Ну, тебе нужно быть хорошей девочкой, если ты хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцами. Только хорошие девочки могут кончать на пальцы своим преподавателям.

– Я буду хорошей, - молит она. Ее всхлипывания учащаются.

– Обещаешь? Быть хорошей – значит то, что единственным, кто будет заставлять тебя кончать, буду я. Ты кончишь из-за моих пальцев, моего языка и моего члена. Ничьих других, даже твоих собственных. Ты не прикоснешься к себе. Это только для меня.

– Да, да, да!

Она сильнее трется о мою руку. С моей стороны это действительно несправедливо – заставить ее пообещать мне такие вещи. Она так отчаянно хочет кончить, что обещает мне весь мир.