В Порту, на причале его ждала Патрисия. Она сидела на тележке и смотрела на зелёную воду. По дну ползали бычки, из травы выскакивали забавные морские коньки, одинокая рыба-игла собирала корм с камней.

– Здравствуй, друг мой, - ласково сказал Вилли.- Что ты здесь делаешь? Сегодня дует довольно холодный ветер. Простудишься...

– Они скоро придут, - отозвалась девочка.
– Я слышу тревожные песни...

– О чём поют наши друзья?

– Никак не разберу. Голосов много. Одни говорят о несмываемом ос-корблении, другие пробуют понять, откуда в них появился страх, третьи пугают смертью, а остальные предлагают...не понимаю...

– Понятно. И когда к нам прибудут гости?

– Уже, уже...- неловко улыбнулась Патрисия.
– Они уже входят в бух-ту...

Из-за волнения моря дельфинов не было видно. Они не выпрыгивали из воды, а двигались предельно осторожно - быстрый, неуловимый вдох и продолжительное, стремительное скольжение. Но в относительно спокойной бухте, киты уже не могли маскировать свой выход на поверхность.

Всего прибыло около ста особей во главе с Белым. Он плыл в середине группы, не отставая и не перегоняя товарищей, а у самого берега выдвинулся вперёд и теперь находился всего в метре от Патрисии.

– Он хочет, чтобы ты подошёл к воде...нет, вошёл в неё таким, какой ты есть на самом деле...

Руководитель смутился. Устраивать стриптиз при большом стечении народа не входило в его планы...

– Они просят поторопиться...

Вилли беззлобно чертыхнулся, вошёл в воду по горло и только потом разделся.

– Что дальше?
– спросил он, выглядывая из воды, словно нерпа.

– Начинай петь вместе с ними, а дальше...не пойму...не знаю, как ска-зать.

– А вот тебе хрен в дудку!
– неожиданно взбесился Лабер, ткнув Белому в нос кукишем.
– Тоже мне, экзаменаторы выискались! Может вам ещё и танец живота показать?
– он натянул штаны, куртку и вылез на берег. По Руководителю бежали потоки воды, и отовсюду капало.
– Передай ему, тьфу, чёрт, прости, Патрисия, я погорячился. Нам здесь делать больше нечего. Попели и хватит!

– Гости не понимают, почему ты ушёл. Не надо бояться. Больше ничего не понимаю. У меня болит голова...

Вилли подхватил девочку на руки и ушёл, а дельфины так и остались в недоумении возле берега. Они ещё немного потолкались и уплыли восвояси.

Руководитель прекрасно сознавал, что криками, раздражением и руганью ничего решить нельзя. Однако сегодня на карту ставилось слишком многое и он не мог себе позволить, не имел права допустить перекос во взаимоотношениях с китами. Сейчас закладывался фундамент будущего общежития, поэтому лучше уж вспылить сегодня, чем завтра разрушить уже построенное... Но всё равно на душе у Лабера было погано. Он не справился с эмоциями и позволил себе безобразную выходку. Чем это обернётся в дальнейшем он не знал и боялся загадывать. Увы, дело было сделано. Поступок совершён. Оставалось только ждать его последствий...

Вилли отнёс девочку домой, сел в истребитель и улетел в Дальний посёлок. Он хотел посоветоваться с Ли Фу.

Старик встретил Руководитель сдержанно и спокойно. Последнее время он всё реже появлялся на людях - торопился до своей кончины завершить труд жизни "Размышления о развитии общества". Последние события внесли большие коррективы в мироощущение Ли Фу, и он принялся переписывать объёмистое сочинение сызнова. Постепенно темпы работы заметно снизились. Мыслителя что-то терзало изнутри, не позволяя сосредоточиться на работе...

Пока Вилли усаживался за стол, на нём уже появился пузатый, немного кривой чайник, мёд, сахар и хрустящее печенье в плоской глиняной тарелке.

– Как продвигается работа над "Размышлениями..."?
– поинтересовался гость.
– Скоро ли я смогу прочесть твой замечательный труд?

– Нет, - коротко ответил старик и отхлебнул из кружки.
– Я сжёг рукописи и черновики. Все, до последнего листочка...

Гриз положил надкушенное печенье на тарелку и с удивление воззрился на Ли Фу.

– Не хочу на старости лет уподобляться глупцу, который за кружкой браги у Ба Си заявляет, будто знает о жизни всё! Я был слишком самонадеян и ничего не понимал, когда брался за столь серьёзное исследование. Однако действительность отрезвляет. На нас влияет слишком много факторов, и нам просто не дано осознать, какие изменения они привнесут в общество на протяжении сотен лет. Последнее время я продолжал заниматься работой по инерции. Поверь, бесконечно трудно сознаться самому себе в глупости. Очень больно и унизительно.