– Если они будут грести к нам – встретимся через полчаса, – оценил Джакомо, разглядывая в подзорную трубу разворачивающиеся у цепи галеры, которых старый моряк насчитал четырнадцать штук. Включая последнюю из патрульных, улепетывающую к городу изо всех сил.

– Думаю, они останутся под прикрытием городских укреплений, – сказал я. – На башнях стоят метательные машины. У них дальность выстрела явно побольше, чем у сифонов!

– Наши, генуэзские, бьют на сто пятьдесят-двести шагов. В Палестине у Саладина видал баллисты и помощнее. А эти? – задал скорее риторический вопрос капитан.

– Выяснить не удалось. Да и это сильно зависит от конкретного мастера. Все разные. У баллист, метающих каменные глыбы или горшки с горючей смесью, дальность должна быть не менее двухсот шагов. А у стационарных стрелометов – и того больше.

– Галеры, видимо, попытаются подманить нас поближе к башням, а когда мы возле берега попадем под обстрел и не сможем маневрировать, быстро подберутся со стороны пролива и плюнут своим чертовым огнем! – спрогнозировал действия врага Джакомо.

– Думаешь, у них есть шанс?

– Я не знаю, как точно и часто они стреляют с башен. Вполне могут нанести сильные повреждения!

– Тогда надо постараться во время боя с венецианским флотом не сильно приближаться к укреплениям!

Ширина пролива Золотой Рог, где, у Цепи, заняли оборону корабли противника, не превышала километра. Не поманеврируешь! Да и результативно атаковать артиллерийским огнем мы можем не далее, чем метров с четырехсот. Иначе промахов будет слишком много, а боекомплект-то на кораблях не резиновый!

То, что галеры не зря прижались к стенам Галаты – изолированной крепости на северном берегу Золотого Рога, обнесенной отдельной стрелой, выяснилось уже на полукилометровой дистанции. С плоской вершины ближайшей к нам башни внезапно взметнулась черная точка и, описав плавную дугу, превратилась в нехилый булыжник, плюхнувшийся в воду с огромным недолетом и в стороне. За первым последовало еще три.

– Четыре баллисты у них на одной башне, значит, – резюмировал я. – Надо засечь время перезарядки.

– Такой камешек разнесет нам палубу в щепки! – выругался капитан. – Понимаю, что шанс попадания не очень велик, но все равно что-то не хочется соваться поближе!

– Может, пройти дальше по проливу? – засомневался я. Морские сражения, все же, не мой конек!

– И чем потом выгребать против течения? Ветер неблагоприятный, а у нас отнюдь не галеры! – усмехнулся старый моряк.

– Давай тогда попробуем уменьшить угрозу. Поднимай планера!

Плана боя у нас толком и не было – предсказать, какие силы венецианцы решат стянуть к Константинополю после прошлогоднего инцидента, не представлялось возможным. Поэтому в первой, морской фазе сражения, приходилось импровизировать, благо разнообразных возможностей у нас имелось в достатке. Джакомо передал с помощью сигнальщика приказ на идущие сзади «Самсон» и «Маккавей», каждый из которых спустил на воду планер. Я не стал лично участвовать в боевых вылетах, благо за зиму довел до «кондиции» аж четырех пилотов. Сами справятся, а мне так рисковать уже не по чину как-то…

Планера были новые, уже более доведенной конструкции. Летали лучше и выше, да и запускались гораздо более длинным тросом, оказываясь, в момент отрыва, на четырехсотметровой высоте. А тут, у крутых берегов, и восходящие потоки в помощь…

Обе машины, стартовав с разницей в полминуты, направились к башне. Впереди идущая уже приготовилась к сбросу бомб, когда с вершины башни к ней заскользили огненные полосы. Только вглядевшись, понял – обороняющиеся применили большие стационарные стрелометы, пускающие обмотанные горючей ветошью стрелы, не уступающие размером копью. Однако! Враги, видимо, сильно перепугались прошлой осенью, что так быстро сообразили использовать против воздушной угрозы метательные орудия! А ведь у них наверняка пришлось изменить конструкцию креплений, обеспечив больший угол вертикального наведения.

Первый залп прошел мимо, но в опасной близости от планера. Хорошо еще, тот атаковал с большой высоты! Его пилот сбросил сразу обе бомбы, но неожиданная помеха, видимо, сбила ему прицел. Одна свалилась в воду у берега, а вторая отколупала взрывом кусок стены за башней. Планер ушел на «перезагрузку», а его место занял второй. Была бы связь, приказал бы ему отвернуть и сбросить бомбы на корабли! Но летчик шел к назначенной ранее цели. Слишком низко! Зарядить вновь стрелометы на башне явно не успевали, однако обрушили на приближающегося воздушного монстра тучу обычных стрел. Причем организованными залпами. Пилот не отвернул, сбросил бомбы, одна из которых снесла взрывной волной оборонительные машины на верхней площадке башни. Но, когда тот на обратном пути пролетал над нами, было прекрасно видно: планер утыкан стрелами, как ежик иголками. А после приземления с «Самсона» доложили: пилот ранен, а машина требует легкого ремонта.

– Атаковать остальные башни слишком рискованно – или не попадем бомбами с слишком большой высоты, или потеряем планера! – заключил я, раздосадованный излишней сообразительностью латинян. – Теперь понятно, почему флот прижался к крепости! Бить по укреплениям вместо кораблей было ошибкой, все равно их этим от крепости не отгонишь!

– Сделал бы зажигательные снаряды для орудий, хотя бы для мортир – сейчас бы их пожгли! – с несвойственными ему обычно мстительными нотками в голосе произнес Джакомо.