— Не слишком поздно? — спросил он, прислонившись к косяку.

Я пожала одним плечом, обнимая колени руками.

— Мне не спится.

— Ты еле двигалась весь вечер. Я думал, ты проспишь ещё целый день.

Я не хотела говорить ему правду, поэтому я ничего не ответила.

Маркус колебался в дверях, затем шагнул вперед решительно и смело. Я устало наблюдала за ним, он сел рядом со мной, туда, где сидела Лаадан, когда мы разговаривали. Прошло несколько напряженных, дискомфортных минут, хотя Маркус и я проделали длинный путь, нам нужно было еще горы преодолеть, чтобы мы перестали испытывать это эпическое неудобство между нами.

Он положил руки на колени и вздохнул.

— Как ты себя чувствуешь, Александрия?

Так официально…

— Ну, как я уже сказала, мне не спится. А как ты?

— Было патрулирование, и просто поменялся с Солосом.

Он искоса бросил на меня быстрый взгляд.

— Мне тоже не спится.

Я отвернулась к окну.

— Вы, ребята, думаете, что патрулирование необходимо?

— Возможно, это просто привычка, особенно для Айдена и Солоса, но странные вещи случаются.

Удивленная его правдивым ответом, я посмотрела на него. Своим зрением Аполлиона я могла рассмотреть все тени его лица. Я была шокирована, что выражение его лица было искренним.

— Даже если боги не охотятся за нами в эту секунду, все может измениться, — сказал он.

— Так что мы наблюдаем… и ждём.

Я долго молчала.

— Я ненавижу это.

— Что?

В его тоне сквозило любопытство.

Мои руки сжались около бедер.

— То, что люди так легко готовы расстаться с жизнью, защищая меня. Я ненавижу это.

Маркус повернулся ко мне и откинул голову к окну.

— Ты ошибаешься, мы защищаем не только тебя, Александрия. Есть еще Леа и Дикон, Оливия и Люк. Трое из них обучены до определенного уровня, но не против Богов или орды демонов. Хотя, атака демонов здесь кажется маловероятной…

Странные вещи случаются. Я кивнула.

Его трепещущие глаза приблизились.

— Не всегда все связано с тобой.

Я собралась все отрицать. Я не думала, что все всегда было связано со мной, но подождите… ведь я предполагала, что была тем человеком, ради которого все всегда бросаются под автобус. Мои щеки запылали.

— Я не… я так не думаю.

Я сделала вздох.

— Ну, я такая, но я знаю, что вы их тоже защищаете. И это… это хорошо.

Его плечи расслабились.

— И я понятия не имею, как это вышло.

Я засмеялась, и звук моего голоса удивил меня. Он не был вынужденным или резким, просто забавным.

— Да, ты сказал и я поняла. Я ехала на поезде «Алекс-Очень-Важна» уже долгое время.

Одна бровь выгнулась.

Я хотела снова засмеяться, но остановилась и прижалась щекой к своим коленям.

— Я была… ох, я была сплошным наказанием. Я знаю. Большую часть времени это было нарочно.

— Я знаю.

Это все, что он сказал.

— Правда?

Маркус кивнул.

— Ты как ребенок.

— Я не ребенок.

Уголки его губ поднялись.

— Ты, как и любой ребенок, искала место, куда могла бы вписаться. Полукровкам особенно трудно сделать это. Многие из вас приходят из неблагополучных семей, либо вовсе не имеют семьи. Среда, в которой ты выросла, была жестокой и агрессивной. Я так много видел…

Он слегка покачал головой.

— Так или иначе, ты все же была другой.

Я посмотрела и задала вопрос.

— Почему?

— Для начала, ты моя племянница.

— Ух.

Я моргнула, ослабив хватку на ногах.

— Я удивлена, что это не из-за того, что я Аполлион.

Глаза Маркуса встретились с моими.

— Это никогда не было ни первым, ни вторым или даже третьим. Ты моя племянница. Ты дочь моей сестры. И ты так сильно на нее похожа…

Он выдохнул через нос и его челюсти сжались.

— Ты так сильно похожа на нее, что, когда ты вернулась в Ковенант… и даже сейчас, мне трудно смотреть на тебя и не видеть мою сестру.

Что-то… что-то вызвало смятение в моей груди. Маркус никогда не был так открыт со мной. Казалось, по крайней мере, для меня, что я скорее буду танцевать вальс с демоном, чем он заговорит со мной о моей матери, но вот он говорит.

Святой демон, мы делали это.

Мое дыхание было хриплым.

— Ты очень любил мою маму.

— Рейчел была моей маленькой сестренкой и я… я очень ее любил.

Он закрыл глаза.

— Рейчел была полна жизни — трепещущей. Мы были противоположностями. Она привлекала к себе людей толпами, а я, в основном, отталкивал их.

Уголки моих губ поднялись.

— Она была единственным человеком, который мог заставить меня успокоиться.

Внезапно он выпрямился, опуская руки на колени.