Айден знал, о чем я спрашивала.

— Большинство из умерших находится здесь.

Он провел меня вокруг группы из трех человек жавшихся друг к другу в грязи.

— Это те, кто был похоронен, но не встретились со своими судьями. Некоторые из них сделали что-то в жизни, что заставляет их бояться своего суда. Другие…

Женщина двигалась перед нами, ее взгляд был прикован к земле, когда она заламывала руки. Она бормотала себе под нос.

— Где мой ребенок?

Снова и снова.

— Некоторые в замешательстве, — ответила я.

Они не знают, что умерли.

Айден торжественно кивнул.

А потом грустная женщина просто исчезла, будто она прошла сквозь невидимый портал — мгновенье и все пошло дальше.

Я остановилась.

— Что за…?

— Я объясню, но нам нужно продолжать двигаться.

Айден потянул меня вперед.

— Легенда гласит, что некоторые души покидают чистилище и превращаются в тень. Они возвращаются в мир смертных, а затем снова возвращаются сюда. Я не думаю, что они даже могут контролировать это.

Я сглотнула.

— Они призраки.

— Думал, ты не верила в призраков.

Юмор сквозил в его тоне.

Сейчас отличное время изменить мое мнение. Когда я выглянула из-под моего капюшона, творилось что-то ужасное с некоторыми душами. Многие из них выглядели твердыми, и то, как они касались меня, я чувствовала, что у них есть тело, но у других была нетвердая размытость. И чем больше я обращала внимание, видела, что другие просто исчезают.

Это было жуткое место, как прогулка по лабиринту безнадежности и забытья. А мы еще даже не дошли до Долины Скорби. Охо-хо, это будет весело.

Внезапно потоки влажного холода появились в воздухе. Я подняла голову, глядя в огненно-оранжевое небо. Одна капля упала мне на щеку. Затем небо открылось, окатывая нас холодным дождем в течение нескольких секунд.

Я вздохнула.

— Серьезно, здесь идет дождь?

— По крайней мере, это не кислота.

Это был Айден, всегда видевший хорошую сторону в происходящем.

Надвинув свой капюшон поглубже, я побрела вперед. Души не обращали никакого внимания на сильный дождь. Возможно, они привыкли к нему. Я хотела остановиться и закричать на них, чтобы они шли на суд, так как чтобы ни ждало их, это не могло быть хуже этого.

Особенно для самых маленьких, которые были в одиночестве — не было ничего, чтобы они сделали, и что гарантировало бы им вечность в Тартаре.

Один маленький мальчик сидел в большой луже, которую уже сделал дождь. Ему не могло быть более четырех или пяти лет. Он двигал пухлыми пальцами в грязи, рисуя круги, а затем волнистые линии вокруг него.

Солнце — он рисовал солнце.

Я двинулась к нему, не зная, что делать, но я должна была что-то сделать — может быть убедить его пойти на суд. Только Боги знали, сколько он уже был здесь. Его семья, возможно, была уже на Елисейских полях.

— Нет, — сказал Айден мягко.

— Но -

— Помни, что сказал Аполлон. Мы не можем вмешиваться.

Я смотрела на маленького мальчика, борясь с желанием освободить его.

— Это неправильно.

Айден крепче вцепился в мою руку.

— Я знаю, но мы ничего не можем сделать.

Мое сердце разрывалось, когда я посмотрела на маленького мальчика, который рисовал луну рядом с солнцем, не обращая внимания на дождь и другие души, буквально, спотыкающиеся об него. Я хотела разозлиться, и я разозлилась — даже на Айдена, потому, что он был прав. Мы ничего не могли сделать. И здесь было много таких как этот маленький мальчик — много забытых душ.

Борясь с подступившими слезами, я выдернула свою руку у Айдена, но не убежала. Я шла вслед за ним, когда мы прошли мимо бедного ребенка, продвигаясь к краю поля душ, которые либо были оставлены позади, либо сдвинуты в сторону.

Потребовались часы, чтобы пройти поля Асфоделея. К тому времени, когда мы покинули грязь, достигавшую до щиколоток, и наши ботинки коснулись разбросанных участков травы, мы были промокшие и продрогшие, наши плащи были тяжелые. Дождь как-то пробрался в мой ботинок и, каждый шаг, моя нога хлюпала вперед и назад. Я была истощена, возможно, Айден тоже, но никто не жаловался. Путешествие через поле душ служило напоминанием, что все может быть хуже.

Дождь немного успокоился и перешел в постоянную, устойчивую изморозь. Сейчас небо было темно оранжевым, говоря, что приближалась ночь. Впереди, зеленые холмы упирались в толстую, почти непроницаемую стену сланца. Это будет крутой подъем.

— Хочешь передохнуть?

Раздался голос Айдена из-под его плаща, когда он осмотрел холмы.

— Все выглядит безопасным. Мы бы могли…

— Нет. Я в порядке.

Я обошла его, медленно забираясь на первый холм, не обращая внимания на тупую боль в висках.