Едва миновав проём дверей, Ирена попала в верёвочную петлю. Точно так же были связаны все, кто шёл впереди. Оглянувшись, она поняла, что пленников соединяют в единый караван, чтобы никто не мог убежать.

Такой незамысловатой цепочкой горожане двигались по развалинам старого замка. Местами людей обступала полная мгла, и ничего не было видно, а иногда над головами пленников исчезал потолок, и между сводами показывалась огромная луна - полная и источающая таинственный жёлтый свет. Любуйтесь на здоровье! Только никому не приходило в голову думать о красотах природы в эту безумную ночь. Каждый мечтал поскорее проснуться в тёплой постельке и понять, что всё произошедшее с ним - дурной сон.

Свидетелей ограбления ювелирной лавки привели в большую залу - светлую, увешанную дорогими персидскими коврами, старинными щитами и бархатными портьерами - и подвели к единственной голой стене, в каменные плиты которой были вкручены кольца с цепями. «Как всё предусмотрено...» - подумала Ирена. Чтобы приковать пленников, разбойникам не понадобилось и минуты.

Девушка осмотрелась - глаза уже привыкли к яркому блеску десятков восковых свечей. Под потолком красовались Роза Тюдоров[1] и полустёртый герб, похожий на тот, что принадлежал когда-то Первому маркизу Линкольну[2], покойному зятю королевы Бесс[3]. Посередине комнаты на небольшом возвышении стояло огромное мягкое кресло, какие могли позволить себе только особы королевской крови. На нём, словно император, восседал атаман разбойников...

С головы до пят мужчина был одет во всё чёрное, лицо его скрывала полумаска, за плечами небрежно свисал плащ, отличавший его от всех остальных бандитов. «Чёрный Джон, - догадалась Ирена.
– И вся его безжалостная шайка...»

Молва о бесчинствах и грабежах этой банды на дорогах, ведущих в порты и центр королевства, уже давно гуляла по всей Англии. Жители Лондона дрожали при одном упоминании имени грозного разбойника и уповали только на то, что из дремучих лесов северной части королевства он ещё нескоро выползет на городские улицы.

Ирена всмотрелась в лицо атамана. Круглое и смуглое, насколько это позволяла понять полумаска, оно не показалось ей ни привлекательным, ни безобразным. Небольшие смолянисто-чёрные усы покрывали едва очерченные тонкие губы, а из-под маски в изящном южном разрезе горели чёрные, как угольки, глаза, которые пристально рассматривали горожан.

Рыжего, что командовал на площади у ювелирной, в зале не было.

Тот крепкий испанец, что взял в плен девушку, подошёл к атаману и что-то шепнул ему на ухо. Чёрный Джон коротко кивнул, и мужчина скрылся за его «троном».

– Так, так... Очень хорошо...
– произнёс бандит сухим голосом.
– Ну скажите-ка мне, любезные, что вы все делали возле этой ювелирной лавки в столь поздний уже час, а? Молчите?! Очень хорошо! И отчего же вы не сидели дома? Молчите, да? Молчите?!

С этими словами атаман неистово вскочил и, часто перебирая ногами, поспешно подошёл к стене с пленниками. Проходя вдоль шеренги несчастных горожан, он постоянно приговаривал свою любимую фразу - «Очень хорошо!» - и злобно сверкал на людей глазами из-под полумаски.

Останавливаясь возле мужчин, Чёрный Джон, обращаясь к каждому лично, тыкал ему загорелым пальцем в грудь и продолжал свой нелепый допрос:

– Очень хорошо! Ну вот Вы, да-да - Вы! Что Вы там делали?

– Ничего, - ответил юноша в приличной одежде, исподлобья глядя на него.

– Ничего!
– передразнил пленника разбойник.
– Молокосос! А Вы? Вы, дядя, тоже ничего не делали?

– Я гулял перед сном. Это запрещено?
– злобно сузил глаза немолодой уже мещанин, тщетно пытаясь вытащить руки из цепей.

– Гулял он... А Вы, господин конокрад, что-то ценное высматривали возле ювелирной?
– хитро улыбнулся атаман парнишке с внешностью цыгана.

– Конечно, высматривал, - гордо ответил сын полей.

Бандит махнул на него рукой. Следующим был молодой мужчина с небольшой колотой раной на плече, по его одежде и манере держаться становилось понятно, что перед вами дворянин, если не лорд[4], то по меньшей мере эсквайр[5]. На него разбойник и решил обрушить весь свой гнев за едва не сорванное дело:

– А ты, негодяй, как оказался возле лавки, да ещё и со шпагой!?

– Мне никто не запрещал быть там, где я захочу, - неустрашимо ответил пленник.
– А шпага всегда должна защитить жизнь и честь своего хозяина! Освободите мои руки, и тогда мы поговорим по-мужски.

– Освободить его, ишь, размечтался, - процедил в ответ атаман.
– Не запрещал ему никто... Ха! Очень хорошо... Ты ранил моего человека! Тебе должно быть стыдно!

– Издеваетесь?
– усмехнулся мужчина.
– Кому из нас должно быть стыдно, как не вам, господа-разбойники, нападающие на женщин и стариков, позабывшие о слове «честь»!?