Но ее поднял стук во входную дверь и непрерывная трель входного колокольчика на следующий день, с утра пораньше. Дикеофора натянула капюшон плаща пониже на лицо и с трудом добралась до входа. Шатало и мутило.

 - Госпожа дикеофора, - с благоговейным ужасом во взоре пролепетал здоровенный парень-мясник, - вам нужно обязательно пойти... э-эм... посмотреть, - и он заковыристо выругался, чего обычно не позволял себе в присутствии дикеофоры города.

 За высокой плечистой фигурой мясника в лучах восходящего солнца маячили еще несколько темных силуэтов сограждан Эситеи. И она поняла, что пойти посмотреть придется. Пришлось глотнуть двойную дозу тонизирующего напитка, подождать несколько минут, пока в голове прояснится, а боль в груди и шее чуть разожмет свои когти.

 Ну а затем дикеофора все же пошла туда, куда звали ее сограждане. Идти ей пришлось недалеко. На площади лежал мертвым отец города Вателл. Толпа людей не издавала ни звука. В полном молчании Эситея прошла через коридор расступившихся людей к группе стражников, оцепивших участок площади с телом Алтея Вателла. Он лежал как-то странно, полубоком, и хорошо был виден обугленный след, оставленный, допустим, зажженной стрелой, насквозь пробившей мощную грудь погибшего. Кровь тоже была видна, и во множестве. Эситея подняла глаза на стражников, стоявших рядом с телом и пока не решавшихся его трогать.

 - Что-нибудь удалось узнать, господин Маурин?

 - Ну как не удалось? Узнали. Покойника зазвала какая-то баба. Домочадцы подтвердили. Он шел с ней через площадь, когда его вот здесь сразило. Опосля еще шаг сделал и упал. Вы же видите, влажно после дождя на площади, пока народ не набежал, все следы были видны.

 - Карающая молния, - всхлипнула какая-то баба из задних рядов. Маурин услышал, и его явственно передернуло.

 - Насчет оружия действительно непонятно, - пробурчал он, а остальные стражники одобрительно загалдели.
– Выстрел был сделан сверху вниз, рост у Вателла немалый. Стрелять могли только вон с той ограды, судя по всему. А оттудова никакой лук не дострелит. Да еще с такой силой, чтобы пробить этакую грудь насквозь, и... это... стрелы мы не нашли. И следов от нее тоже. А должны бы быть следы от подожженной стрелы. Так по всему выходит... странно выходит, госпожа дикеофора.

 - Небесный огонь... удар молнии, - начали перешептываться горожане. Стражники тоже с намеком смотрели на лиловый плащ дикеофоры и молнии на орнаменте вокруг ворота плаща, том самом орнаменте, где еще и черепа.

 Но это не был удар молнии. Наличие обугленной дыры в теле мертвеца вполне могло иметь куда более земное происхождение. Меотийцы Меар попросту не знали, что дартанаи имели такое оружие, как железный лук. Чтобы оттянуть тетиву такого лука, сильнейшие из мужчин, изгибались всем телом, упираясь ногами в землю. И в таком вот положении заряжали свой лук. Зато потом стрела летела неправдоподобно далеко и могла, говорят, пробить даже стену.

 Дикеофора еще раз оглянулась, прикидывая направление полета стрелы с вершины каменной ограды, указанной стражником. Как раз там, где стрела, пробив грудь Вателла, могла завершить свой полет, на нижней террасе, в начале улицы стояла смоковница. И в тени огромного дерева вполне мог укрыться сообщник, забравший после выстрела отслужившую стрелу.

 Картина вырисовывалась следующая. У дартанаев была сообщница, красивая женщина, наверняка. Да, убийцы воспользовались известной слабостью жертвы. Женщина выманила Вателла в сумеречные часы перед рассветом, когда спят даже городские гуляки, на площадь, под выстрел дартанайского стрелка. Отец города уже почти миновал площадь, точнее, ее верхнюю, самую широкую террасу. Но огненная стрела догнала его, пробила грудь жертвы сверху вниз и на излете долетела до смоковницы внизу. Там стрелу и подобрал незамеченный, третий участник убийства. Понятно, что на площади никаких обличающих следов, кроме женских туфелек не осталось.

 Цокот копыт отвлек Эситею от размышлений. Она обернулась. Конный разъезд дартанаев въехал на площадь через улицу, ведшую с востока. Астайнар Эр"Солеад восседал на своем жеребце в лучах солнца, встававшего над городом, грозный и неумолимый как памятник самому себе. Его конь сделал еще несколько шагов вперед, начальник дартанаев оказался совсем рядом с дикеофорой города. Эситея взглянула в лицо Астайнара, и последние сомнения относительно того, кем был убит Вателл, у нее рассеялись. Спасенный дикеофорой не так уж давно немного наивный синеглазый пришелец за прошедшее время стал достойным противником коварным меотийцам. Разработанный им план убийства Вателла, простой, но психологически выверенный, это доказывал без всяких лишних слов.

 Астайнар прочел мысли Эситеи в потрясенном взгляде девушки и криво усмехнулся.

 - Ты расскажешь этим людям о своих догадках, дикеофора города?
– Эситея увидела в его глазах... нет, не вопрос, а понимание происходящего.

 - Нет, - с ужасом мысленно согласилась она с невысказанным вслух вопросом, - я ничего не скажу. Они будут думать, что Вателла убила молния из-за того, что он посмел похитить меня.

 Девушка еще раз посмотрела на искаженное предсмертной мукой темное лицо убитого отца города, развернулась и пошла к себе домой. Действие тонизирующего зелья кончилось уже на подходе к дому. Она еще смогла открыть дверь своей приемной, но потом рухнула прямо на пороге.

 Удар по голове, двое непереносимых суток в каменной темнице, мощнейший удар по шее, и потрясение за потрясением.

 Дальнейшее Эситея помнила как в тумане. Возле ее постели непрерывно мелькали то меотийцы, то дартанаи, то мужчины, то женщины. Ее трясли, чем-то обтирали, что-то в нее вливали. Кажется, она умоляла Астина оставить ее в покое. Кажется, он ответил, что совершенно не намерен терять такую союзницу, как дикеофора города.

 В какой-то момент Эситея улизнула из-под надзора в незаметную дверку, выводящую в палисадник с раскидистым ореховым деревом и лекарственными травами за домом. Но, судя по тому, что следующим воспоминанием у нее была опять же ее кровать и склоненный над кроватью хмурый Астайнар, она потеряла в палисаднике сознание, и ее там нашли.