Все шесть установок наводились на круг радиусом в двести пятьдесят метров, центром которого являлась давно заброшенная стройка. Ни на ней, ни рядом с ней не имелось целей, заслуживающих внимания. Но артиллеристов это нисколечки не волновало.

Да их сейчас, вообще, ничто не волновало. Они с невероятной скоростью предпринимали всё возможное, чтобы все двести сорок ракет дивизионного залпа полетели туда, куда приказано.

За все годы войны между осаждающими и осаждаемыми не наблюдалось и намёка на то, что происходило сейчас. Они впервые действовали сообща, без каких-либо предварительных договорённостей, обещаний и тайных сговоров. Десятки орудий разных калибров, ракетных установок и миномётов сейчас наводились в одно место.

В голове каждого артиллериста тикали секунды обратного отсчёта. При цифре ноль в цель полетит всё, заряженное в стволы и направляющие, после чего оружие, по возможности, будет спешно перезаряжаться снова и снова. И это должно продолжаться ровно пять минут.

Все шесть установок «„Град“» взревели в один миг без приказа «„огонь“» или хотя бы какого-нибудь другого приказа от командира. А зачем он нужен расчётам, если у них уже есть приказ?

И ракеты полетели.

Внимание! Посредник номер Тридцать Четыре выбывает из схватки. Выбор замены в текущей команде Посредников невозможен, на игровом поле задействована вся текущая команда Посредников.

Внимание! Частичное уничтожение. Третья волна ботов почти полностью уничтожена. Выбор сценария повышения уровня сложности невозможен, уровень сложности достиг максимального значения. Поздравляем, вы побеждаете противников на максимальном уровне сложности!

Внимание! Ошибочная запись. Недопустимый объект не может принимать поздравления за одержанные победы.

Кира поднялась неуверенно, чуть ли не пошатываясь. Ничего удивительного в проблемах с координацией нет, после случившегося, хорошо, что, вообще, не потеряла способность держаться на ногах и не путает небо с землёй.

За годы войны она на всякое насмотрелась. Наслушалась тоже немало нехорошего. И активируя маячок корректировщика, полагала, что понимает, к чему это приведёт. Мысленно отсчитывала про себя секунды, не прервавшись, даже когда увидела, как машина Посредников выруливает на дорогу, ведущую к гаражам. Чётко определила для себя крайний момент, после которого придётся всё бросать и начинать поспешное отступление. Знала, насколько надо успеть удалиться, чтобы самой не пострадать: учла возможные разлёты осколков и кассетных элементов, а также то, что заряды с истёкшими сроками хранения дают завышенные эллипсы рассевания.

Но она даже в самых панических мыслях не могла допустить, что ожидаемое окажется настолько грандиозным. Будто само небо рухнуло, врезав твердью земной по подошвам кроссовок, заставив присесть там, где Киру это застигло, закрыть глаза, прижать ладони к ушам и разинуть рот. Это что-то с чем-то, это неописуемо, это хуже, чем катастрофическое землетрясение под залпы салюта, рвущегося над головой. Грохотало так, что пробирало до костей и дальше, за череп, где доставалось самому мозгу. По другому не объяснить, почему все пять минут этого ада она провела в одной позе, не шевелясь, лишь непрерывно вздрагивая.

Эх, надо было уходить на полторы минуты раньше. Или даже на две. Пусть к большой винтовке тогда ещё оставались патроны, но что ей с них, какая польза? Ведь всё равно ни в кого не попала, даже раненого Посредника не добила, до последнего надеялась, что оставшиеся попытаются его вытащить. Известная жестокая уловка снайперов, когда врагу специально стреляют в живот или пах, или простреливают конечности одну за другой. И коварно ждут, когда товарищи не выдержат, когда выскочат на крики, попытаются затащить в укрытие. И вот уже на прикладе не одна зарубка появляется, а две или три, а может и больше. Такова цена необдуманного милосердия.

Оглянувшись, Кира непроизвольно охнула. За спиной в небеса вздымался исполинский столб дыма. Чем выше, тем шире он становился, деформируясь и уродливо разбухая, если не шляпкой атомного взрыва, то чем-то, очень на неё похожим. Допустим, грибом-дождевиком на непомерно длинной ножке. Похожее она однажды видела, когда ракета угодила в склад промышленной взрывчатки. Тогда чуть ли не во всём городе распахнулись окна, а то и вылетели, вместе с рамами.

Но нет, непохоже. В тот раз дым поднимался чистый, белый, и выглядит всё совсем не так. Правда, наблюдала она тогда издали, может поэтому и воспринимает иначе.

А может и не иначе. Вот поди пойми разницу. Там бахнуло хорошо, но один раз, а здесь представление затянулось на целых пять минут. Неизвестно даже, сколько именно и чего прилетело, отдельные разрывы не различались, всё слилось в единый ужасающий рёв, сминающий не только уши, но и мозг.

Неуверенно сделав первый шаг, она всё быстрее и быстрее припустила вперёд, перекинув винтовку так, чтобы, в случае чего, быстро перехватить её в боевое положение. Кира даже не пыталась укрыть оружие. Зачем? После того, что сейчас произошло, можно хоть на танке по улицам прокатиться, никто не усмотрит в этом ничего экстраординарного. Весь район должен надолго впасть в прострацию.