– Именно. Поэтому давай просто сделаем дело без лишнего шума. Как Серые Стражи. Как мы с тобой.

Эльф хмуро сцепил пальцы в замок.

– Прикинусь дурачком из эльфинажа, - рассуждал он. – И постараюсь обойтись без колдовства… Создатель, а это будет не так-то просто…

– Если тебе нужна охрана, я могу выделить рекрутов, но это все испортит.

– К демонам охрану. – Сурана пожевал губами. – Из наших рекрутов только Сигрун и Нат могут спрятаться в засаде, но надо быть полным идиотом, чтобы не заметить Ната или гномку с клеймом на лице.

– Главное – не вздумай производить впечатление. Ни в коем случае. Ты это умеешь. Ну и, конечно, не попадайся на глаза Андерсу.

– Мир тесен. Вдруг что-то пойдет не так, и я попадусь?

Феликс поджал губы.

– Лучше не попадайся. С твоей внешностью особенно ничего не сделаешь, даже волосы не отрежешь. Может, тебе их отрастить?

– Мороки много… - Видя насупленное лицо друга, Адвен поправился: - Ладно, ладно, чего не сделаешь ради дела Стражей.

Амелл вздохнул.

– Боюсь, что все очень серьезно, Сур. Дурное у меня предчувствие. Словно произойдет катастрофа, а виноваты, как всегда, будем мы. А я не хочу подставлять орден. И вообще кого бы то ни было. Я не для того отдался скверне.

Маг-Амелл и Командор-Амелл, по мнению Адвена, были разными людьми. Магу ничего не стоило сыграть дружескую шутку над кем-нибудь, посмеяться над собой, вести себя относительно непринужденно для урожденного аристократа. Но вот Страж-Командор Амелл становился с каждым днем суровее и мрачнее, начиная походить даже не на умудренного опытом покойного Дункана, а на Логэйна Мак-Тира, давнего героя Ферелдена, едва не угробившего свою страну во время Мора. Конечно, дурацких поступков Феликс пока не совершал – все-таки он был не солдафоном, а образованным магом, знающим толк в политике. Но вот нехорошая привычка брать ответственность за весь мир не только не выветрилась из него после победы над архидемоном, но и пустила глубокие корни. Ферелдену и Серым Стражам это, конечно, было во благо, но вот Сурана, помнивший другого Амелла, радовался не всегда. Вот и сейчас, глядя в лицо друга, он не испытывал никакой радости от выпавшего на его долю шанса спасти мир от катастрофы. Но и отказаться Адвен тоже не мог – в Круге ему привили мощное чувство ответственности за свои поступки и свой «народ». Незаменимое качество для Серого Стража.

– Ладно, - буркнул он, - я тебя внимательно слушаю. Подумаем, что можно сделать.

Лицо Феликса посветлело, и он с готовностью принялся пересказывать эльфу все, что поведал ему в своем письме Страуд. Сведения, надо сказать, были впечатляющими – правда, скудноватыми в политическом плане.

– И напоследок, - заявил Амелл в завершение, - запомни на всякий случай одно имя. У той девушки, которую взял к себе Страуд, есть сестра. Как говорят, весьма колоритная особа. Думаю, Андерс как минимум хорошо знаком с их семейством, раз повел их на Глубинные тропы. Запомни ее имя: Агнес Хоук. – Улыбнувшись уголками губ, маг тихо прибавил: - Моя троюродная сестра, кстати.

========== На новом месте ==========

Провалявшись две недели в грязном трюме среди нищих беженцев, Сурана наконец увидел Киркволл. Две огромные статуи плачущих мужчин, украшающие узкий фарватер, гостеприимно встретили ферелденский корабль.

«Потрясающе, – мрачно подумал эльф. – Невероятно уютное местечко».

Впрочем, главная гордость города – Казематы – оказались еще гостеприимнее. На фоне толстенных светло-серых стен (гномьей кладки, подумать только!) зубодробительно квадратных башен изредка встречались статуи рабов в самых разных позах, изображающие муки и страдание. Мало того: в этом издевательстве еще и располагался местный Круг магов. Адвен невольно вспомнил башню на озере Каленхад и в очередной раз поразился, до чего же уютной и родной она была. Если бы его, маленького эльфеныша из денеримского эльфинажа, забрали бы в эти Казематы, он бы сбросился с крыши, наверное. На фоне назидательной тевинтерской красоты даже взрослому и видавшему виды эльфу остро хотелось удавиться.

– Имя? – без энтузиазма поинтересовался встречающий ферелденских беженцев стражник.

– Гаррет, - спокойно отозвался Сурана. Он еще по пути придумал себе псевдоним и коротенькую слезливую историю о необходимости покинуть родину.

Эльфа весьма бесцеремонно осмотрел местный целитель, проверявший беженцев на скверну. Конечно, это был не Серый Страж, иначе он бы в два счета раскрыл Адвена: марчанину были интереснее бедняги с тускнеющим взором и выступающими темными венами на лице. Сурану объявили здоровым и без проволочек выпихнули в Киркволл – к счастью, Феликс снабдил его приличной суммой денег, позволяющей как минимум не умирать с голоду в течение пары лет. Без денег, рассудил Амелл, пришлось бы Создатель знает как исхитряться, изворачиваться – или, еще хуже, колдовать. Но и разбрасываться серебром беженцу-эльфу тоже не подобало, поэтому Адвен решил вспомнить свои таланты травника и заняться производством зелий и ядов. Подаваться в наемники было слишком рискованно – хотя Сурана умел за себя постоять и колдовал по лучшим стандартам Круга, магия привлекла бы к нему слишком много ненужного внимания. Поэтому он благоразумно решил затаиться, состроить типичную для эльфа жалобную физиономию и заняться тихой и малооплачиваемой работой. «В конце концов, – рассуждал Адвен, – именно так и прошла бы моя жизнь, если бы не магия… Интересно, я бы сдох со скуки или нет?»

Киркволл поразил Сурану не только непередаваемым тевинтерским флером вековой жестокости, но и контрастом. Верхний город был выстроен по подобию Казематов – те же светло-серые стены и до тошноты выверенные очертания зданий. Но вот Нижний город – грязный, закопченный дымом штолен и зловонными стоячими водами – был настоящей помойкой даже по сравнению с эльфинажем Денерима. По улицам мрачно брели наемники, бандиты, пьяные игроки, рабски согбенные эльфы – в общем, цвет нации Вольной Марки. Эльф в очередной раз возблагодарил Создателя, что вырос в башне Круга, а не в этом «вольном городе». Киркволл ему совсем не нравился. «Дурное предчувствие» Амелла начало обретать под собой почву – хотя, впрочем, пока без весомых доказательств.

Местный эльфинаж, впрочем, оказался очень похож на денеримский: те же кое-как построенные лачуги, будто сваленные друг на друга в кучу, и венадаль, будто бы проросший сквозь толщу грязи. По сравнению с остальным Нижним городом тут было еще не так плохо. Хагрен эльфинажа Риба сочувственно выслушал нытье Адвена по поводу злобных шемленов и порождений тьмы и даже участливо поинтересовался участью его семьи. Сурана, почти хныча, рассказал ему слезливую историю о том, как скверна разъела лицо его матери. (На самом деле эльф не успел спасти своих родителей от продажи в рабство, так что сейчас они в лучшем случае прислуживали какому-нибудь престарелому ворчливому тевинтерскому магистру: версия со смертью от скверны самому Адвену казалась намного менее жестокой участью). Риба, конечно, заахал и, попеняв на мерзких людей, предоставил сородичу кров в неуютной лачуге. Раболепные восхищения и благодарности Сураны не утихали ровно до того момента, пока за хагреном не закрылась дверь. Эльф с облегчением вернулся в свое обычное состояние и, созерцая плесень на потолке, начал обдумывать ситуацию.