— Знаю, что упустил сына, и он вырос злобным эгоистом, да и сестра ещё подливала масла в огонь, настраивая его и племянника против вас, но зачем же рвать по живому, можно же было как-то справиться с ситуацией вместе.

— Она считала, что разрыв единственно правильное решение, насильно мил не будешь.

— А мне каково?

— Обида гложет, женщина бросила, — мне надоел это разговор. — Однако вы живы и благополучно, а мамы нет, и она так и не простила себе десять лет счастья, — мне нужно работать, а вы продолжайте дальше обижаться и жалеть себя, — захожу в кабинет и закрываю дверь, — обиделся мужчина, а то, что его сын меня чуть инвалидом не сделал? Или своя рубашка ближе к телу? Понимаю, обидно когда тебя бросают, наверно потому и не искал встреч с мамой, лелеял свою обиду, ну так пусть дальше продолжает, наверное правильно мама не сказала ему о Пашке.

Три дня спустя. Эмилия.

Выбегаю из прачечной, поскальзываюсь и, вытянув руки, начинаю падать вперед, до замершей земли не долетаю, меня подхватывают за бока и останавливают падение.

— Спасибо, — говорю я незнакомцу, который осторожно поднимает меня и ставит на ноги, поднимаю голову, вижу Романа и видимо на моем лице, что-то отражается.

— Я по делу пришел, — говорит он.

— Прачечная откроется через полчаса, — и я уже делаю шаг к остановке, но он поднимает руку и останавливает меня.

— Когда три дня назад дядя поднял меня с кровати и заявил, что драка в ночном клубе в новогоднюю ночь была запланирована и оплачена, и это он услышал от тебя, мне очень захотелось срочно с тобой встретиться и высказать все, что я думаю о твоих инсинуациях.

— Почему задержался на три дня, злость копил?

— Нет, дядя подключил свою службу безопасности и выяснилось, что ты была права, трое парней из байкерского клуба действительно получили деньги за драку, ни я, ни Никита не знали об этом.

— Роман, и стоило ли вставать такую рань, чтобы сообщить мне то, в чем я была уверена? Не понимаю.

— Эмилия, ты совсем не понимаешь, что происходит в городе, стране и так далее. Ты что не видишь, как легко бизнес меняет хозяев, ты вообще криминальные новости смотришь?

— Нет, не смотрю, говорят, они вызывают депрессию и бессонницу.

Меня хватают за руку и куда-то тащат, я спотыкаюсь несколько раз, но Роман удерживает меня, так мы доходим до лавочки, которая стоит чуть вдалеке от здания и надавив на плечи усаживают на неё.

— Холодно! — Соскакиваю с лавочки, — ты говори, я стоя послушаю.

— Твоего бывшего босса убили у любовницы и её, кстати, тоже. Знающие люди говорят, что через его клуб проходили большие партии наркотиков, и поэтому он столько продержался в этом бизнесе. Его покровители сдали его не потому, что кто-то заказал драку, а потому, что его клуб и сам босс привлекли внимание более влиятельных людей и органов, потому его и слили.

— Объясни, я каким боком здесь?

— Ты можешь назвать моего дядю параноиком, но он просил предупредить тебя, чтобы ты не рассказывала о своей работе в этом клубе, пусть пыль уляжется, органы закроют дело об убийстве, и все забудут и о нем, и о клубе, и о работниках.

Киваю головой, я наивная барышня, работая в клубе, ничего не замечала, а вот Кирилл, мог подозревать, иногда он говорил загадочные вещи, не специально, оговаривался. А ещё Андрей, менеджер, мог что-то знать, нет босс не дурак, чтобы посвящать в свои темные делишки посторонних, просто парни умные и внимательные. Но как же хорошо, что клуб закрыли и предупреждение отчима не лишнее, и совсем он не параноик, сейчас время такое, могут за буханку хлеба убить, а тут наркотики, деньги огромные и криминал, ужас какой. Мы два года ходили по лезвию бритвы и хорошо, что босс не оформлял нас на работу, наших личных дел в клубе нет, хотя, если бы хотели нас найти, то уже бы нашли или просто прибили бы в темном переулке, значит, мы никому не нужны.

— Давно его убили?

— Через две недели после закрытия клуба, ты совсем не в курсе, по телевизору несколько дней про убийство говорили? — Удивляется Роман.

— Телевизор сломан, да и некогда мне его смотреть, работаю, учусь, в перерывах сплю, кушать иногда хочется. Тимофею Петровичу за предупреждение спасибо, я буду молчать, да и с кем мне разговаривать ночью.

— Тебя подвезти? — спрашивает Роман.

— Нет, я дворами пройду.

— Ты боишься, что я узнаю, где ты живешь? Не глупи, Эмилия, у дяди в службе безопасности профессионалы работают, стоит ему дать указание и твой адрес будет у него через пару часов.

— Он не даст указания, в этом нет смысла, мамы нет, я для него чужой человек.

— Ты не права, он чувствует вину перед тобой.

— Скажи, пусть забудет об этом, его вина в том, что он воспитал своего сына злобным гавнюком, сестру вовремя не остановил в её злобе, но передо мной он ни в чем не виноват, и я никогда так не считала.

— И я гавнюк?

— И ты. Вы вдвоем мне жизнь поганили, только не пойму, за что? Я же к вам не лезла от слова "совсем", ну не нравилась я вам по какой-то причине, так не замечали бы меня, как бы мне было хорошо от вашего игнорирования, но вы гадили, подличали и постоянно напоминали мне, что я нищебродка, которая живет подаянием от отчима.