– Wfft.

Достав из внутреннего кармана носовой платок, он сократил расстояние между ними за пару шагов. Рис молча опустился перед ней на корточки и обернул сложенную ткань вокруг её пальчика.

– Надо было смотреть, перед тем как брать ножницы, – сказала смущённо Хелен.

Его глаза утратили леденящую кровь жёсткость и теперь наполнились беспокойством. Осторожно приподняв платок, он осмотрел палец.

– Порез не глубокий. Но нужно сделать перевязку.

– Позвать миссис Чёрч, дорогая? – отозвалась с кушетки Кэтлин.

– Я лучше сама схожу к ней в комнату, – беспечно ответила Хелен. – Так будет проще, у неё под рукой будет всё необходимое.

Рис поднялся на ноги, увлекая за собой Хелен.

– Я пойду с тобой.

– Нет, останься, – поспешно ответила Хелен, прижимая платок к пальцу. – Ты не допил коньяк. – Она отступила от него. Избегая его изучающего взгляда, Хелен одарила всех присутствующих быстрой улыбкой. – Уже поздно, – сказала она. – Я удаляюсь. Спокойной всем ночи.

После того, как члены семьи попрощались в ответ, Хелен неторопливо покинула гостиную, борясь с желанием выбежать. Она прошла по главной лестнице, пересекла холл и спустилась по лестнице для персонала. В отличие от пустынной тишины первого этажа, помещение для прислуги кипело жизнью. Слуги закончили ужин и теперь убирали посуду и столовые приборы, в то время как повар руководил приготовлением пищи на следующий день.

Из столовой послышался взрыв смеха. Тихонько подойдя к дверному проёму, Хелен увидела Куинси, сидящего за столом вместе с лакеями и горничными. Оказалось, он развлекал их историями о своей новой жизни в Лондоне. Старый слуга всегда был любимым членом коллектива и, конечно, все очень скучали по нему, с тех пор как его нанял на работу Рис.

Хелен раздумывала, как бы незаметно привлечь его внимание, когда услышала голос экономки за спиной:

– Леди Хелен?

Она повернулась и взглянула в обеспокоенное пухлое лицо миссис Чёрч.

– Что привело вас в помещение для слуг, миледи? Вам стоит только позвонить, и я пошлю кого-нибудь наверх.

Печально улыбнувшись, Хелен подняла вверх пораненный палец.

– Небольшое происшествие с швейными ножницами, – объяснила она. – Я решила, лучше прийти прямо к вам.

Миссис Чёрч начала кудахтать над маленькой ранкой и отвела её в комнату экономки, которая находилась через две двери от них. Она служила одновременно гостиной и кабинетом, откуда пожилая женщина управляла делами дома. Сколько Хелен себя помнила, миссис Чёрч хранила здесь большой сундук с медикаментами. Когда Тео, Хелен или близнецы получали травмы или заболевали, они приходили сюда, чтобы им сделали перевязку, дали лекарство и утешили.

Сев за маленький столик, Хелен заметила:

– Все кажутся такими весёлыми сегодня.

Миссис Чёрч открыла сундук.

– Да, они очень рады Куинси. Задали тысячу вопросов, по большей части об универмаге. Он привёз им всем по каталогу, чтобы на него полюбоваться. Никто из нас и представить себе не может столько товаров под одной крышей.

– Универмаг "Уинтерборн" очень большой, – подтвердила Хелен. – Как дворец.

– Куинси говорит то же самое, – промокнув порез настойкой росного ладана, миссис Чёрч отрезала кусочек белой тафты, пропитанный желатином, и смочила в лавандовом растворе. А затем ловко обвязала компресс вокруг пальца Хелен. – Кажется, он очень воодушевлён работой на вашего мистера Уинтерборна. Я уже несколько лет не видела его таким оживлённым.

– Я рада это слышать. Вообще-то... – Хелен пыталась говорить обыденным тоном, – я бы хотела переговорить с ним лично, если вы позовёте его сюда.

– Прямо сейчас?

Хелен утвердительно кивнула в ответ.

– Конечно, миледи, – потом экономка сделала странную паузу. – Что-то не так?

– Да, – тихо ответила Хелен. – Мне кажется.

Миссис Чёрч, нахмурившись, встала.

– Принести чая?

Хелен покачала головой.

– Сейчас же его приведу.

Не прошло и двух минут, послышался тихий стук в дверь, и в комнату зашёл низенький, коренастый Куинси.

– Леди Хелен, – сказал он, его чёрные глаза улыбались под белоснежными бровями.

Какое же облегчение, снова увидеть пожилого слугу. Её отец и брат Тео не испытывали к ней ни интереса, ни привязанности, поэтому Куинси был единственным доброжелательным мужчиной в её жизни. В детстве она приходила к нему, если что-то случалось. И он, не колеблясь, всегда помогал, как например, когда Хелен случайно надорвала статью в Британской Энциклопедии, и камердинер отца бритвой вырезал всю страницу, заверив её, что семье хуже не станет, если она лишится истории хорватской астрономии. Или, когда она опрокинула фарфоровую статуэтку, а Куинси приклеил голову к фигурке так аккуратно, что никто никогда об этом не узнал.

Хелен протянула ему руку.

– Извините, что помешала вам проводить вечер.

– Вы не помешали, – сказал Куинси, сердечно сжимая её ладонь. – Я всегда вам рад.

Указав на соседний стул за столом, Хелен предложила:

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Камердинер продолжал стоять, в уголках его глаз собрались морщинки.

– Вы же знаете, это неподобающе.

Хелен едва заметно кивнула, её улыбка стала натянутой.

– Да, но это не обычный разговор. Я боюсь... – она замолчала, слова застряли в горле, отказываясь выходить наружу. Попробовав опять, казалось, единственное, что она смогла, это в оцепенении повторить: – Я боюсь.