Сколько временя я провел в том полудурманом сне? Да и работа психиатров не прошла даром. События смазались, раны заросли, остались только шрамы.

Я кинул взгляд на свою обнаженную руку, держащую штук-лопату, и уставился на абсолютно чистую кожу у вен. Застыл, боясь напугать правду, что сейчас открылась мне. На руках не было дорожек из шрамов-звездочек. Вообще. Я посмотрел другую, то же самое. Не веряще, я начал расстегивать ремень...

– Разговорчики в строю...Да ты, подонок, что тут собираешься делать?!
– Взвился сержант, до этого распекавший моих сослуживцев.
– Я тебе ща как дам, ссать он удумал!
– Увидел он мои движения руками.

– Я... Простите...

– К черту твои прощения! Я сказал, что ты у меня будешь землю пахать если еще раз залетишь! Так быстро, чтобы тут ни одного камешка на поверхности земли не осталось- все похоронил! Сууууу....уааа -Выдохнул злобно сержант.
– У меня еще для тебя одна радостная новость есть - туалеты почистить надо, щетку у себя в тумбочке возьмешь ...

Я, как китайский болванчик закивал головой, потом под непонимающими взглядами друзей поднял брошенную лопатку и принялся вгрызаться в землю. Черте что твориться, но мне это нравиться. А сейчас главное - дожить до обеда. Там и узнаю, что произошло у Мишки, и когда, а может и вспомню. И надо проверить пах- если и там дорожек нет, то точно надо обдумать мысль о врачах, как говорил Карлсончик: " О, брат, это жулики!" ...

Я вгрызаюсь вновь в землю, не поднимая головы, но уже запланировав пересмотр всей своей жизни. Иначе, какие то несоответствия получаются. Пусть это было трудным временем для меня, но оно было. Я точно помню. А может - это мне приснилось... Да нее, чушь какая-то... Мысли путаются. Еще одна лопата, поддеть отпавшие комья и под жалостливый смех друзей, и их жалкие взгляды, что чувствую спиной и затылком, под рев сержанта, рою могилку шести камешкам, что он подкинул начищенным ботинком.

Экзекуция длилась не долго. Сержанту надоело сидеть на солнышке. Он пошел в казарму вставлять духам. По ходу дал пенделя стоявшему с краю Мишке, и отвесил подзатыльник Ушастику.

Закопав камни, я аккуратно выложил на могилку траву в виде креста, и сняв подмигнув друзьям, предложил:

– А пивка холодненького не хо?

– Бармалей... ты издеваешься?
– усмехнулся Филинс из за своих минус шестисовых стекол.

– А есть?
– Правильно среагировал косолапый.

– А надо?
– улыбнулся я ему вопросом на вопрос.

– Ну ты еврееей!!!
– в один голос отреагировали Мурзикус и ушастик.

– Я не еврей, а хохол... а когда хохол родился, знаете что произошло?
– спросил стоявших в ожидании друзей.

– Не..

– Жид повесился!!!- Расхохотался я. Потом прервал хохот и показал на наваленную кучу дров у бани для офицерья.

– Слева под четвертым поленом. Аккуратно, набрали немного, и в баньку. Если что - скажем: сказали дров занести...Ну че, стоим ?- Подогнал я их.
– Не спать, не спать, коробки клеить...

– А че их клеить?
– удивился Мурзик.

– Ты, Котов, правильно вопрос ставь, не че, а сколько, не клеить а производить... И почаще добавляй, слушаюсь, Сэр...
– Положил я на плечи коту и косолапому руки, и направившись к бане, зашептал:

– Тупым наливать через раз... нам больше достанется!

Кот задумался, Мишка рассмеялся и подмигнул мне.

С дровами, кхэм, пивом, мы справились быстро. Не зря я мотался в город. Но теперь пришла пора разобраться с моими шрамами и венами. Тех первых, что нет, тех вторых , что чистые, как у младенца. В мед.пункте можно было уломать Асю сестричку, на "покупаться". Я легонько подкатил, попросил, она согласилась, и вот я моюсь. Ну как моюсь- проверяю все. И с каждой минутой убеждаюсь - странно это все. Решив закончить купаться, я поднял голову к душу и, закрыв глаза, подставил лицо льющейся воде, и в этот миг услышал сквозь шум падающей воды знакомую фразу:

– Так я же говорила тебе, что сходить с пути это плохой знак, Избранный...

В испуге я отпрянул от источника звука, и впечатался в стену с висящим душем. Протерев глаза, я открыл их и увидел ее- Свою Книгу, что весела прямо напротив меня. Светящуюся голубым цветом с синими всполохами...Такую знакомую.

– Мля.... Опять...

– Твой путь ждет тебя, Странник!
– Пропела Книга, и я, завалившись от неожиданности, вывалился сквозь стену в холодный снег Антарктиды.

На теплые руки тут же налипли комья снега. В глаза набились комья холода. От испуга я свернулся в клубочек, пытаясь сохранить тепло, но понял - надо срочно искать людей... Или место, где можно согреться. Насколько я видел вокруг была пустыня. Лишь на самом краю горизонта голубело что-то вроде холма.

– Лоцман! Гад! Ты что натворил!
– Закричал я в пустоту. Но мне не ответили.

Единственное, что я мог сделать - это создать подобие иглу. Дрожа и спотыкаясь я начал собирать комья снега. Тепло внутри меня замирало от окружающего холода. Я собрал уже столько снега, что можно его лепить, но от холода уже не чувствовал ног и рук. Пальцы не сгибаются. И, я, уже из последних сил, обсыпал себя снегом, и начал дышать под ним. Теплый воздух вырывался изо рта маленькими клубочками, подтаивая и слепляя комочки снега с сплошную ледовую массу. Протянув деревянную левую руку в сторону, я сделал небольшое отверстие для поступления кислорода и прикрыл его наполовину снегом. Тело надо было растирать, и я негнущимися пальцами начал давить на кожу тела, протирать кожу на ногах и руках. Больше всего тепла шло от головы и живота. Но самое страшное- меня стало жутко клонить в сон. Тело решило само справиться с полученным шоком. И единственное решение, что оно знало - это сон. Но спать было нельзя. Я просто замерзну через час- другой, хотя зачем я вру самому себе. Я и так замерзну. Вот уже сковало руки и ноги. Легкие начало разрывать от холода и начался кашель. Я обмочился. Но сил засыпать снегом желтое пятно не было. Как и не было сил для простого вздоха. Все вокруг давило на меня, и я начал проваливаться в сон. И уже засыпая, услышал вдалеке мужской голос. Попытался проснуться и позвать на помощь, вот только рот не слушался меня.