— Ску-у-учно мне. — Разомлевшую тишину класса помимо жужжания мух нарушает протяжный капризный голосок Кенары.

— А мне весело! — вскидывается Ранель, откровенно недолюбливающая эту красивую светловолосую алонию, изнеженную дочь Тении. — Прям помру сейчас от веселья!

Тенийка наигранно-радостно распахивает и без того большие темно-синие, почти фиолетовые, глазищи.

— Правда? Неужели мое счастье так близко?

— Не дождешься! — цедит сквозь зубы закипающая сальгрийка, отмахиваясь от моих предупредительных тычков в бок.

Нашей Ранели, чтобы завестись, много не надо — в помещении раздается единодушно-обреченный вздох.

Сеш подскакивает с места.

— Сестры! Давайте помолимся! — фанатично взывает она.

Хор обреченных вздохов звучит на бис.

— Давай лучше ты сядешь и заткнешься, а? — лениво бросает Голла, даже не поднимая лежащую на парте голову.

Сеш оскорбленно поджимает губы и, бормоча «Единый вас покарает, еретички!», усаживается на место.

— Если возмездие Господа нашего примет облик отца Ванхеля, — так же неторопливо продолжает изрекать Голла, — одна праведница получит шанс проверить крепость своей веры, вылечивая многочисленные переломы при помощи чудодейственных средств достопочтенной и глубоко почитаемой аалоны Рениты.

Раздается несколько слабых смешков — слишком жарко даже для веселья.

Впрочем, свое «черное» дело в вопросе погашения скандала самая набожная алония этого набора успевает сделать.

Я разочарованно отворачиваюсь к раскаленному окну. Хоть какое-то развлечение и то обламывается. Пусть после выматывающей предпраздничной тренировки-репетиции драться не больно-то и хочется, но все-таки...

Все возвращаются к прерванным занятиям, вернее, отсутствию оных. Откуда-то с последних парт слышится негромкое похрапывание — Ания способна спать в любых, даже мало-мальски пригодных для этого условиях.

А мне не спится. Спать тоже жарко.

По расписанию с час, как должно начаться занятие с аалоной Ренитой, да, видно, из-за завтрашнего празднования Дня святого Конхола женщина замоталась и забыла про нас окончательно.

Душно. Кажется, что кожа под плотной тканью формы плавится, как забытый на солнцепеке сыр, а кровь в венах близка к закипанию.

— Лэн, — зову я, оборачиваясь к стоящей следом за нашей с Ранель парте.

— А? — вяло откликается Лэнар, не удостаивая меня взглядом.

— Кто у нас из стихийниц?

Подруга неохотно открывает один глаз, потом другой, мутно оглядывает класс и закрывает их в том же порядке.

— Айлин и Клессия. Вода и Воздух. Обе ученицы Репеки. — В ее голосе нет ни малейшего любопытства, почему меня интересует данный вопрос. Трудно ожидать горячей заинтересованности от алонии, выбравшей Школу Предвидения, но вид-то хоть можно сделать, правда?

— Так какого че... врага рода человеческого они до сих пор нам нормальные условия существования не обеспечили?! — возмущаюсь я.

Вместо Лэнар с ответом влезает Ранель:

— Лия, ты с какой смотровой башни рухнула? С восточной или западной? — Сальгрийка у нас просто сама вежливость и тактичность. — Применение Силы в классе только с дозволения аалоны.

Ну спросить-то можно...

— Ску-у-учно мне. — Ехидно поглядывая в нашу сторону, Кенара применяет уже единожды сработавший метод выведения из себя сальгрийки.

— Ничего, сейчас развеселим, — ядовито и о-о-оченъ многообещающе улыбается подруга, вставая с места.

— Чего сидишь? — Раздраженный мужской голос вырвал меня из состояния задумчивости. — Давай стучи.

В ответ на приказ Верьяна шкодливое воображение почему-то нарисовало довольно занятную картину: я наяриваю колотушкой на огромном тамтаме гимн Ордена святого Конхола.

Недовольное хмыканье застало тамтамную вакханалию на втором куплете.