– Есть еще кое-что. Твари, на которых я охочусь, они нападают на людей. Тебе должны были рассказать об этом в самом начале. Пострадавших очень много, просто это не афишируется нигде. А может, жертв просто записывают в без вести пропавшие, я не знаю.

Тот гад, от которого ты меня спасла, за пятнадцать минут до этого убил девушку в подземном переходе. Схватил за голову и пустил ток. Да, он был сильнее меня, и убил бы. Но я не мог просто так его отпустить, понимаешь?

– Пфф.
– фыркнула Вика.
– Да ты просто супергерой, оказывается.

– Нет, - я пожал плечами.
– Я агент, это моя работа. Да, можно сказать и так. Знаешь, я столько лет страдал из-за ролевого синдрома. Тебе не нужно объяснять, каково это. Как бы там ни было, в моей жизни появились хоть какие-то ответы. Хоть какой-то смысл.

Даже, если это опасно и неразумно. Как отказаться? Получается, вселенная отвечает тебе: вот оно! Ради этого ты мучился! Это основная причина всех твоих проблем! Разве можно вот так просто закрыть глаза и продолжать жить в темноте?

Вика отвернулась от меня, сказала пару крепких слов, завела машину. Мы отправились в путь.

– А куда мы едем?
– спросил я. Машина неслась по главной трассе, не сворачивая. Уже подумал, не захотела ли моя спасительница прокатиться в лес.

– Домой тебя везу, - буркнула Вика.

– Откуда ты знаешь, где я живу?

– Я, блин, надеялась, что ты мне скажешь, - процедила она сквозь зубы.

– А, да. Извини. Езжай на Луговую, 50.

Вика задумалась, вспоминая дорогу.
– Не удивлена, ты еще и живешь в каком-то гетто.

– Не всем повезло родиться в богатой семье, - проворчал я. На секунду, мне показалось, что она меня сейчас вытолкнет из машины.

– Меня, кстати, Артур зовут.

– Вика.

– Я в курсе.

– А, ну да, - она покрутила пальцем над головой, указывая на табличку.
– Вот же старый козел...

Эй, не такой уж я и старый!
– Чего ругаешься?

– Я когда заболела, папа разыскал того профессора, как там его... Игоря Карловича... ну, ты знаешь, наверное.

– Филимонова?! Давно хотел с ним поговорить.

– Хоть сейчас можешь дуть к нему, и разговаривать сколько влезет. Он в Уссурийске живет.

– Серьезно?

– Серьезно. Могу даже адрес дать. Но хрен он тебе что скажет.
– Вика явно злилась, и вела машину очень агрессивно. Хорошо, что дорога была пустая.
– Я сидела перед ним, маленькая девочка, напуганная до усрачки. А он заливал папе в уши какую-то дурь про неврозы-психозы. Таблетки назначал. Я ведь пила их месяцами, в надежде, что цифры уйдут.

– Знакомая история.

– Старый мудак, забыл упомянуть, что это ни хрена не болезнь. Он же специалист, он не мог не знать! У него внучка моего возраста, и он все равно позволял себе измываться надо мной.

– Не все так просто, - я повторил слова Дурака, которых Вика, естественно, не слышала.
– Мы обязаны соблюдать режим секретности. Не факт, что он хоть раз общался с пробудившимся агентом.

В этот раз Вика выругалась громче. Я тоже был разочарован. На эту встречу я возлагал определенные надежды, и очень неприятно было слышать, что Филимонов, в принципе, ничем мне помочь не может. Все те же рецепты психоактивных препаратов. Спасибо, накушался.

– И все ради какого-то дебильного задротства...
– прошептала она.
– Да я же чуть...

Она могла не договаривать. Наверняка, всех, кого поразил синдром посещали такие мысли.

– Да я вообще эти сраные игры ненавижу! Боже, за что мне все это?

Мы остановились у обочины, хотя ехать еще оставалось минут десять. Вика закрыла лицо руками.

– Что-то не так?

– Подожди минуту. У меня простыни текста ползут перед глазами. Я боюсь врезаться.

– На самом деле...
– я коснулся ее запястья, на что она отреагировала очень жестко, ткнув меня локтем в бок.

– Руки убери свои!

– Ладно, - я отодвинулся ближе к двери.
– Просто, я хотел сказать, на самом деле ты их не видишь. Все надписи у тебя в голове. Поначалу, сложно привыкнуть и они маячат перед глазами, но это проходит.

– Я нагрешила в прошлой жизни, не иначе...
– по ее щеке катилась одинокая слеза.
– Безумие какое-то.

– Оно самое.

...

Вика довезла меня до края дома, сославшись на то, что местные австралопитеки точно снимут у нее колеса за то время, пока я буду вылезать.