Он хотел Марисоль и никого больше. Поэтому он будет возвращаться к ней, как сегодня ночью, голодный, требовательный… и брать ее вену.

О, а что с дневным светом? Он мог прикидываться совой только до разумных пределов. Но что будет, когда времена года начнут сменять друг друга, и день увеличиться до четырнадцати часов? Шестнадцати? Как он поступит, когда одним погожим летним днем его женщина захочет отправиться на пикник? Как он справится с этим?

Не считая варианта, где он сгорает в солнечных лучах, разумеется.

– Эссейл?

Он закрыл глаза, все его тело застыло при звуке ее голоса.

– Марисоль… любимая…

– Думаю, ты должен рассказать, что здесь происходит.

Спустя длинную паузу, он, не видя других вариантов, сказал хрипло:

– Согласен. К сожалению.

Фургон скорой помощи несся по городским улицам, направляясь к мосту, ведущему на другой берег Колдвелла, когда Джейн потянулась к верхним полкам, чтобы достать чистую простыню. Развернув белую ткань, она накрыла ей тело и лицо гражданского. Потом села рядом с Вишесом.

Когда он протянул руку и взял ее ладонь, она посмотрела на него.

– Я не знаю, как вернуть его.

– Его сердце не выдержало. Ты ничего не могла сделать.

– Я знаю.

– Иди сюда.

Ви притянул ее к себе, и Джейн оперлась о его силу. В своих мыслях она проигрывала произошедшее с момента ее появления на месте и оценки состояния пострадавшего, до переноса его тела на носилки… массажа сердца… дефибриллятора… медикаментов.

– У него есть с собой документы? – спросила она.

– Кью? – позвал Ви. – Ты нашел документы?

– Да, все у меня, – ответил Куин, сидевший за рулем. – Я его не знаю, поэтому переслал сообщением Сэкстону.

– Я хочу поговорить с его семьей, – сказала Джейн. – Когда их найдут, поговорить с ними должна именно я.

– Будет сделано, – пообещал Ви.

Куин посмотрел через плечо.

– Расчетное время прибытие к Хэйверсу – двадцать минут.

– Я написала, что мы в пути, – пробормотала Джейн. – Наверное, стоит позвонить?

Ви покачал головой.

– Давай передохнем. Они знают, что мы едем.

– Хорошо. – Она печально вздохнула. – Боже, ведь этой чей–то сын. Может, даже супруг. Я просто… Ненавижу терять пациентов.

– Поэтому ты замечательный доктор.

Посмотрев на тело, она мысленно начала накидывать текст того, что скажет его родственникам, прикинула несколько вариантов. Как правило, члены семьи хотели знать две вещи: сделано ли все возможное и что погибший практически не страдал…

Ви пальцем поддел ее подбородок, приподнимая.

– Ты знаешь, насколько я близок с Бутчем? – спросил он. – Коп для меня как…

– Вы двое как братья. – Она улыбнулась. – Ближе не бывает.

– Когда мы были той ночью в переулке, и Бутча ранили… – Ви прокашлялся. – …а я не мог добраться к нему? Я был в ужасе при мысли, что он умирает. А потом пришла ты… и наблюдая, как ты спешишь ему на помощь, я подумал…

Повисла длинная пауза, и взгляд бриллиантовых глаз скользил по ее лицу.

– Я подумал, что никому в этом мире, даже самому себе, не доверил бы заботу о нем. Настолько сильно я тебе доверяю. Настолько сильно я в тебя верю.

Джейн сморгнула слезы.

– Ты как никто умеешь признаваться в любви.

– Да ну. – Он погладил ее лицо рукой в перчатке. – Я говорю на шестнадцати языках, это так. Но даже с таким словарным запасом порой не могу подобрать слова, чтобы выразить то, что живет здесь, – он прикоснулся к своей груди.

– Думаю, ты чудесно справляешься…

Она уловила движение краем глаза, и посмотрела на стол.

Может, машина наскочила на кочку.

Она сосредоточилась на Ви.

– Когда мы приедем к Хэйверсу, нужно спуститься вместе с телом в морг. Думаю, это важно… не знаю, я хочу увидеть, что он в безопасности. – Она прислонилась к своему супругу. – Эм, Куин? Сэкстон ответил тебе…

Звук, пронесшийся по салону скорой, напоминал пациента, больного пневмонией, который судорожно пытался сделать вдох: дребезжание жидкостей в легких и забитых бронхах.

А потом мертвое тело село, простынь все также укрывала его лицо.

– Он жив! – воскликнула Джейн, вскакивая и собираясь стянуть ткань. – Он жив…

Потом все происходило как в замедленной съемке: ее рука потянулась к простыне и дернула ее в сторону, ткань спала, обнажая лицо… жуткое, искаженное лицо.

Которое повернулась в ее сторону так, как поворачивается на 180 градусов голова совы, шейные позвонки ломались один за другим.