– Твои китайские мама и папа могли бы дать ребенку европейской внешности более подходящее имя, - задумчиво разрезая стейк, произнес Лекс.
– Я понимаю, что ты тоже не в восторге, но успокойся и опусти нож.

– Кто ты такой нахрен? Откуда ты знаешь мое имя?
– Шен опустил прибор, но пальцы не разжал.

– Я - граф Лекс Детруа, наследник старинного дворянского рода, - ответил тот.
– Твое имя сказала мне женщина-курьер. И тут не принято размахивать ножом в гостях, это неприлично.

Нож с тихим звяканьем соприкоснулся с другими приборами. Лекс, немного смягчившись, добавил:

– В твоих же интересах безопаснее оставаться пока здесь. Ешь давай.

*** *** ***

После обеда Лекс поднялся в свой кабинет и пробыл там почти два часа. Когда он спустился, на нем была уже другая одежда: узкие темные джинсы и облегающая серая футболка, поверх которой был накинут дорогой пиджак. Нырнув в услужливо предоставленное дворецким пальто и небрежно набросив поверх длинный узкий черный шарф, Лекс покинул дом. Спустя минуту послышался звук отъезжающего автомобиля.

Шен, оставшись в долгожданном одиночестве, осторожно выехал из комнаты, которую выделил ему Лекс на первом этаже. В длинном коридоре было пусто. Тихий стрекочущий звук колес отлично разносился по пустынному зданию с непривычно высокими потолками. Роскошь интерьера поражала воображение: лепные узорчатые своды между величественными колоннами, старинные картины в золоченых рамах, дорогие ковры, хрупкие китайские вазы, расписанные на божественную тематику потолки, тяжелые подвесные люстры в стиле ампир... Выехав в холл, Шен посмотрел на широкую лестницу, которая раздваивалась после первого пролета, и симметричными полукругами с каждой стороны вела на второй этаж. В центре над лестницей висел громадный портрет остролицего мужчины с тонкими усиками и волнистыми густыми волосами. Судя по средневековой одежде с "мельничным воротничком", это был какой-то предок Лекса. Шену показалось, что между портретом и нынешним владельцем поместья есть отдаленное внешнее сходство.

Шен направился к выходу и практически достиг дверей, как дорогу ему преградил невесть откуда возникший дворецкий.

– Милорд распорядился не выпускать вас в случае, если вы надумаете покинуть дом, - сдержанным тоном сообщил он, разворачивая кресло.

– Ваш милорд сказал, что я в гостях, а это значит, что я волен уходить, как мне вздумается, - с досадой произнес Шен.

– Разумеется, вы отчасти правы, но будьте, благоразумны, молодой человек, вам же все равно некуда идти, наслаждайтесь лучше гостеприимством его Сиятельства.

Шен, покосившись на одну из камер в холле, покорно позволил вернуть себя в комнату, после чего улегся в кровать. Дворецкий, поставив коляску рядом, прикрыл за собой дверь. Однако спустя несколько минут он вернулся со стопкой книг, которую аккуратно водрузил на тумбочку у кровати мальчика.

– Что это?
– озадаченно спросил Шен.

– Книги, - ответил дворецкий.

– Я понял, что это книги... зачем?

– Дабы скрасить ваш досуг, разумеется, - дворецкий взял верхнюю книгу в кожаном, слегка обветшалом, переплете. На обложке тускло отразилась тисненая сусальным золотом надпись: "Двадцать тысяч лье под водой".
– Рекомендую начать с этой.

Вложив книгу в руку оторопевшего мальчика, дворецкий покинул его комнату. Шен без особого интереса раскрыл книгу и пролистал. Картинок не было. Вздохнув, мальчик отложил книгу в сторону и уставился в высокий резной потолок. Казалось, что прошло уже несколько часов, но, если бы у Шена были часы, он понял, что на самом деле - чуть более двадцати минут.

За окном стремительно темнело из-за начавшегося снега. Усилившийся ветер завывая, бился в старые оконные рамы, бросая снежные хлопья в стекло. Шен приподнялся и, подложив все подушки себе под спину, чтобы занять сидячее положение, включил небольшой ночник с другой стороны кровати. В комнате стало немного уютнее, но на душе у мальчика скреблись когтями страх и паранойя. Он снова не принадлежит сам себе, а его судьба зависела от человека, который был уверен, что можно назвать принудительное заточение гостеприимством и решить таким образом проблему. "Мои принципы... мой долг... раз уж я тебя спас... набирайся сил..." - в мыслях искаженный голос Лекса звучал надменно и с ехидцей. Эта приторная забота... для власть имущих если тебя нельзя использовать, то ты не существуешь. Нечто мерзкое и липкое разрасталось изнутри, уничтожая остатки чувства собственного достоинства, оставляя лишь пустоту и безразличие. Спрятанный в рукаве украденный столовый нож нагрелся. Совершенно непригодный, чтобы оказать сопротивление вооруженной до зубов охране особняка, но достаточно острый, чтобы обрести свободу. Нож послушно скользнул в ладонь, пальцы обхватили рукоять. Рука резко взметнулась вверх и предательски замерла у самого горла. Судорожно сглотнув, Шен с трудом шевельнул одеревеневшей кистью и ощутил, как лезвие коснулось кожи. Липкая горячая струйка крови побежала вниз, испачкав рубашку. Нож упал на одеяло, и мальчик, зажав порез ладонью, беззвучно выругался.

Унизительно.

В глазах противно защипало, Шен, окончательно разозлившись на себя, яростно потер их по очереди.

"Размазня и жалкое ничтожество", - мысленно охарактеризовал себя мальчик.

В дверь вежливо постучали. Шен от неожиданности вздрогнул.

– Я принес вам успокаивающий чай, - раздался из-за двери приглушенный голос дворецкого.

– С... спасибо, - сдавленно отозвался мальчик, торопливо пряча нож под подушки.

Дверь распахнулась, и в комнату зашел Джереми с подносом. Сдвинув стопку книг в сторону, дворецкий поставил на тумбочку дымящуюся чашку с темно-зеленой прозрачной жидкостью. Комната сразу заполнилась ароматом ромашки с мятой.

– У вас кровь, - произнес Джереми, заметив на шее мальчика кровавый потек и расплывшееся багровое пятно на воротнике.
– Порез свежий. Смею предположить, что у вас где-то спрятан нож, который вы позаимствовали во время обеда.

Голос дворецкого при этом звучал как-то мягко, не требовательно и обеспокоенно.

– Вы ошиблись, у меня ничего нет, - ответил Шен с каменным лицом.

– Вы должны понимать, что ни я, ни милорд вам не враги, - Джереми скользнул рукой под подушку и выудил оттуда нож. Покачав головой, дворецкий добавил: - Я знаю, что вы прошли через многое, но пусть все это останется в прошлом. Ваша смерть обесценит все усилия, потраченные ради вашей свободы и будущего. В конце концов вы потеряете шанс начать новую жизнь, которая будет принадлежать только вам.