Он еще не знает, что проснулся - он. То, что осталось в этом теле, помнит себя женщиной, живущей в этом доме последние пару лет. Он о себе не помнит ничего. Он долго лежит в постели, не понимая, что не так. Он не чувствует себя ни женщиной, ни мужчиной, он вообще никем себя не чувствует, только чувствует, что он есть, а так - пусто.

Потом, когда-нибудь, он попытается рассказать обо всем, что с ним случилось, и ему будет трудно. А мы будем наблюдать за его попытками и, может быть, сопереживать ему, а, возможно, наоборот - морщиться и стесняться его неловкости, стыдиться его глупости, как это бывает, когда смотришь комедию положений и не знаешь, куда деваться от стыда. Может быть, мы будем плеваться и ворчать: ну точно, герой - полный псих, и зачем я взялся читать эту белиберду? Кто автор? Что он себе позволяет? Что у него в голове творится?

Но это все потом. А сейчас посмотрите на него. Он только что проснулся и не знает, что его ждет.

Записки сумасшедшего: Не кино

Мне было бы спокойнее, если бы мое появление в этом теле сопровождалось экстраординарными (то есть выбивающимися из привычного порядка вещей) событиями. Если бы я, заглянув спросонок в зеркало, отшатнулся от него с криком, как показывают в фантастических фильмах.

Но нет, все было буднично и обыденно, я проснулся, кое-как умылся - зеркала возле умывальника в той квартире не было, потому что не было и самого умывальника, была ванна, установленная прямо в кухне. Вот в той же самой кухне, в которой я пил чай по утрам уже около двух лет, сидя на самой обыкновенной табуретке, я в то утро и заметил, что со мной что-то неладно.

Я налил в кружку заварки, долил доверху кипятком, вернул чайник на плиту и сел на табуретку. Тут-то все и началось.

Хотя, конечно, все началось гораздо раньше, но я к этому еще вернусь.

А в то утро я просто чувствовал себя как-то необычно, как будто мне странно непонятно отчего. Все было как всегда, по крайней мере - как вчера. Рядом с моей подушкой лежала книга, раскрытая на середине, и я помнил, на чем остановился. На столе стояла знакомая кружка с чаем, я сидел на табуретке... мне было неудобно. Табуретка была та же, что и вчера, я сел так же, как сидел вчера - ну, примерно так же. У нас ведь есть тот самый удобный способ для того, чтобы делать что-то, что мы делаем ежедневно и даже по несколько раз в день. Мы не замечаем эти способы, наши базальные ядра (такие штуки в мозгу, которые управляют привычными движениями) сами об этом позаботятся, предоставив префронтальной коре заниматься более творческой работой. Что-то случилось с моими базальными ядрами в тот день. Они промахнулись. Мне было неудобно сидеть на моем обычном месте.

От этого неудобства я проснулся чуть более, чем был пробужден до того, и почувствовал, что я не только не знаю, как мне сесть (мне так и не удалось нащупать эту привычную позу, пришлось изобретать ее заново). Я обнаружил, что я не знаю еще и того, кто я.

Я помнил содержание паспорта и вчерашнего дня, а также последних тридцати с небольшим лет, прожитых этим телом. Но я не знал, кто я. Это все - в паспорте и в памяти - как будто не имело ко мне особого отношения. То есть на самом деле это я не имел особого отношения к этому всему. Я не знал, как я отношусь к прочитанному в оставленной рядом с подушкой книге. Я не знал, как мне сидеть на табуретке. И в довершение ко всему - я не знал, сколько ложек сахара я кладу в чай. Это знание так и осталось утраченным, я какое-то время страдал, каждый раз добавляя по пол-ложки и пробуя на вкус, но потом просто перестал класть в чай сахар, потому что так и не понял, как мне вкусно.

Она-то это знала точно. Она пила чай с сахаром всегда.

Может быть, я не пил чай с сахаром? Может быть, я не пил чай вообще?

Так что можно сказать, что мое появление здесь сопровождалось не приобретением новых, доселе не наблюдавшихся у этого тела навыков и привычек, а напротив - утратой кое-чего из старых. И это происходило совсем не так, как показывают в кино или пишут в фантастических романах. Я просто проснулся, без воплей и драматических эффектов, я просто почувствовал себя не в своей тарелке, я просто не знал, кто я. И я не знал этого еще много лет. Но надо было как-то справляться с текущей жизнью, и я справлялся.

Выписки:

"Если дни в впрямь падают в ночь,

значит, надо сесть на закраинку тьмы

и терпеливо удить

упавший туда свет".

Пабло Неруда

Неокончательный диагноз : Стоит попробовать...

Как объяснить решение М. работать с Лу?

Мы можем только предполагать. Допустим, она взвешивала альтернативы. Отказать? "Извините, я не могу вам помочь"? Или перенаправить к врачам: "Извините, я не могу вам помочь, вам нужно к психиатру"? Скорее всего, такой вариант был бы самым нейтральным, самым безопасным и, в целом, наиболее правильным.

Но - может быть, ей было просто... интересно? Приходит человек, и то, что он о себе рассказывает, очень необычно по содержанию, и можно принять за бред, но человек сохраняет критичность, у него нет проблем с ориентацией во внешнем мире. Он знает, кто он, где он. В его мыслях нет навязчивости - только настойчивое желание разобраться в происходящем. Он стабилен, он около четырех лет посещал терапевтическую группу и не рассказывал там о своих "фантазиях". Группа принимала его, ведущие не пытались направить к психиатру. Вот уже три года он ходит на личную терапию. Он вполне мотивирован и способен поддерживать длительные отношения.