– Совсем другой дом, - сказал Лу.
– Настолько не похож на мой... Мне кажется, здесь есть место для радости и тепла, даже для веселья, может быть. И дышится совсем по-другому. И светло. И тепло.

Он добавил, что не знает, как там было на самом деле, но ему-то казалось именно так. Место, простор, покой. Можно выпрямиться, можно дышать.

Надышавшись, он спросил: интересно, какая реальная травма стоит за всем этим? Вряд ли стоит пытаться проломить эти фантазии и добраться до нее. Когда-нибудь, когда ему будет достаточно безопасно, она сама выйдет на свет.

– Я не вижу смысла работать с этим путем разрушения, - сказала М.

– А я вижу, что по мере того, как я избавляюсь от страха потерять эту историю, она не рассеивается, а только уплотняется и обрастает подробностями, которых я... хм... не заказывал.

Выписки:

"Я как-то сказала тебе, что не могла бы стать Зоей Космодемьянской - при первой же пытке во всем призналась бы фашистам. А ты возразил:

– Нет. Тебя бы охватила такая нечеловеческая злость - ничего бы не сказала!"

Вера Тулякова-Хикмет, "Последний разговор с Назымом"

Харонавтика: "Свидание"

Сессия N36, 25 января 2014

Он пришел, сел на свое обычное место, огляделся.

– Не знаю, чего хочу сегодня. У меня все хорошо и спокойно. Я даже не помню, про что было в прошлый раз. Стадион помню, а что было потом - не помню. Помню, было про август. А что там в конце...

– Если я не путаю, там в конце было про цельность и связность.

– А! Смарт. Да, конечно. Ну, я не знаю, чего я хочу сейчас. А что ты молчишь так? То ли печально, то ли скептически, то ли то и другое вместе?

– Выжидающе.

Тут накатило смущение - хоть куда девайся, а не показывай виду. И страх, что его примут то ли за идиота, то ли просто за недостаточно компетентного... Как будто кто-то ему не доверяет, не принимает всерьез. Так и сидел, смущаясь, пряча смущение, тихонько думая - еще посмотрим, кто здесь кто... Рассказал о происходящем, и они пошли посмотреть на это смущение. И сразу так - дистанция и голову набок.

– Держи голову прямо.

Голову прямо, но подбородок вверх.

– Подбородок убери, - напомнила М.
– Расслабь подбородок.

Но он не мог.

– Нельзя же показывать свою... слабость? Нельзя же так прямо...

– Что?

Не ответил. Сказал только, что там состязание, вызов и "доказать, что я не хуже". И пока говорил это, удивился: это что же, у нас сегодня будет свидание?

Отчаянные попытки скрыть радость и волнение, потому что... нельзя же так прямо - что? Нельзя же так прямо кидаться на шею...

И корабли.

К этой картинке оказалась пришпилена бирочка: "вот так мы и встретились снова". Он действительно как будто увидел эту бирочку - картонную, с фигурной рамкой. Было смешно. Он чувствовал волнение, смущение, радость. Радость еще и от того, что много планов, и перспективы представляются вполне благоприятными, и много надежд с этим связано, много силы есть, чтобы эти планы осуществлять. И свидание, как есть свидание, ну надо же.

И вторая бирочка появилась тут же: "никто не собирался умирать".

– Мы не были смертниками. Мы собирались делать дело. Трудное. Жить с этим делом, работать, бороться... Не умирать.

– Давай посмотрим.

Стало тоскливо и пусто внутри. Потом он почувствовал четкие и однозначные импульсы в теле: вырваться.

Он не хотел, очень не хотел смотреть туда. Улавливал сигналы от тела - что-то в лице, что-то в ногах, в руках. Не хотел прислушиваться, замирал на краю. Но все-таки они прошли туда, и там оказался туман, тяжелая вата. Лицо - тяжелое, большое. Голова падает, но не так, как других сессиях, когда при спокойствии и полной ясности разума мышцы вдруг "роняют" ее. Голова тяжелая, держать ее трудно, и сознание такое же тяжелое и туманное.

Он уже понимал, что там происходит, но не хотел понимать. И тем не менее - знал, со всей определенностью. Не называя, спросил:

– Какая связь? Почему я от того - от "свидания" - попал в это место?

– В какое?

Молчит.

– Можешь не говорить вслух. Назови это для себя.

Мотает головой.

– Нет, это надо проговаривать вслух, это важно. Я должен сказать. Вся эта артикуляция, мышечные движения - это важно. И я скажу это здесь. Мне легче произносить это тебе, чем моему партнеру. Извини.