Шрифт:
– Почему я должен возражать?
– Эдуард пожал плечами, - но нужно ехать. Дорога в объезд гораздо более длинная. Здесь мы сэкономили бы сорок миль. Но увы, проехать тут теперь невозможно.
Оливетт понятливо кивнула.
Они тронулись в путь, постепенно набирая темп, чтобы преодолеть расстояние как можно быстрее. Девочка, сидящая впереди королевы, сделала попытку спрыгнуть и убежать, но женщина придержала ее рукой.
– Есть хочешь?
– спросила она.
Девочка долго молчала, повернувшись к ней и недоверчиво на нее смотря, а потом отозвалась:
– Ага.
Оливетт достала из седельной сумки кусок хлеба, и протянула ей. Девочка почти выхватила его из ее рук и начала откусывать огромные куски, а потом торопливо их заглатывать. Королева покачала головой, видя это и заметила:
– Не торопись, никто не отнимет. А если захочешь еще, я тебе дам.
Немаленький кусок хлеба исчез почти в мгновение ока. Следующий девочка жевала уже не столь быстро, видимо, поверив, что его в самом деле никто не заберет.
– Как тебя зовут?
– спросила Оливетт, когда, девочка немного утолила свой голод.
– Вообще-то, меня зовут Ромейн, но они всегда называли меня по-другому.
– Как?
– полюбопытствовала королева.
– "Эй, ты" или "чучело".
– Кто "они"?
– Ну, те, у кого я жила до этого.
– Ты имеешь в виду своих родителей?
Девочка ненадолго задумалась, а потом покачала головой
– Нет, они мне не родители. Они всегда говорили, что меня им подбросили.
– Погоди-ка, - остановила ее Оливетт, - ты раньше жила на переправе?
Та кивнула, кося взглядом на седельную сумку.
– Можно мне еще хлеба?
– спросила она наконец.
– Попозже. Нельзя так много сразу. Вот приедем домой, там тебя накормят. Расскажи мне, Ромейн, что произошло на переправе?
– Не знаю, - девочка пожала плечами, - пришли люди и стали творить плохие вещи. Я убежала и спряталась.
– Понятно.
Они проехали немного вперед молча, а потом королева снова заговорила:
– Даже не знаю, как быть. Ты умеешь что-нибудь делать, Ромейн?
– Я много чего умею, - отозвалась та гордо, - ловить рыбу, к примеру. Или мыть полы. Могу приносить дрова и разводить огонь в очаге, - это прозвучало особенно горделиво.
– Умница, - похвалила ее Оливетт.
– А куда мы едем?
– спросила Ромейн, видимо найдя, что сейчас задать этот вопрос будет наиболее уместно.
– Мы едем в мой новый дом.
– А где твой старый дом?
– Далеко, - усмехнулась Оливетт, - там холодно, постоянно идет снег и дует ветер.
– Зачем же ты тогда там жила, если там так холодно?
Королева фыркнула в ответ:
– Потому что там моя родина. Я там родилась.
Теперь задумалась Ромейн. Она молчала довольно долго, а потом заметила:
– А я не помню, где я родилась. Я помню только переправу.
– Ничего, все будет хорошо.
Девочка очень скоро избавилась от своей подозрительности правда, только по отношению к Оливетт. Она позволяла ей делать все, что та захочет и отвечала на какие угодно вопросы.
Королева задала их множество, но узнала очень мало. Ромейн отвечала охотно, но видимо, и сама почти ничего не знала. А если и знала, то понимала далеко не все. Заметив, что девочка поморщилась, когда она дотронулась до ее плеча, королева заметила:
– Тебя били?
– Если могли поймать, - честно отозвалась та.
Она задремала, прикорнув на шею лошади и вцепившись руками в гриву. Оливетт задумалась. Она взяла девочку, поддавшись внезапной жалости к этому заморенному созданию, но теперь ей предстояло решить, что делать с ней в дальнейшем. Впрочем, этот вопрос занимал Оливетт недолго. Она решила поручить ее своей служанке, чтобы та занялась ее воспитанием и о6учением. Служанки в любом замке не бывают лишними. Королева не сомневалась, что муж не будет против такого решения и повеселела. Теперь осталось лишь добраться до замка - и проблема с плеч долой
Подъезжая к замку, Оливетт заметила, что левая рука Ромейн замотана какой-то грязной тряпкой на запястье.
– Поранилась?
– спросила она, - сильно? Покажи. Я умею залечивать раны.
Поколебавшись, девочка размотала повязку. Оливетт повернула запястье внутренней стороной к себе и увидела краснее пятно правильной округлой формы.
– Обожглась, - догадалась она, - сильно болит?
Ромейн помотала головой.
– Уже нет.
– Тогда эту тряпку нужно выбросить. Лучше от нее не станет, как бы хуже не было.