Вот какой урок Антоний дает францисканским проповедникам: Слово жизни нужно возвещать в первую очередь собственной жизнью, а уже потом устами. Конечно, Слово обладает действенной силой, но в порядке воплощения Оно приспосабливается к «передатчику»; Слово становится человеком, его можно распространять, лишь пропитавшись им. Час Антония пробил на рукоположении в Форли. Откровение, наполняющее всех изумлением: язык его – можно сказать, трость Святого Духа /…/ благоразумно изложил суть дела, ясно и в кратких словах (8, 7) (ясность, краткость, способность мудро считаться со слушателями – основные черты проповеди Антония, см. 10, 3–5). Потрясенные братья видят в нем человека Божия – человека самоотреченного, выдающихся добродетелей, достигшего высот познания Божественной реальности.

Наряду с пастырской харизмой Антония отдельного упоминания заслуживает тема «свободен от» и «свободен ради», подспудно звучащая на страницах Assidua. Святой приводится в пример как человек свободный: в первую очередь, от собственного замысла, пусть и возвышенного, стать мучеником; от обольщения, что его ученость стяжает ему лавры в Ордене. Истинный ориентир в жизни Антония – благодать; он же, преодолев суровый путь, освободился от рабства своеволия, сделал решительный евангельский выбор: да будет мне по слову Твоему (ср. Лк 1, 38).

Он свободен от внешних условностей, обрезающих крылья духа. В Assidua не случайно нет образа «отца»; ни Антоний, ни Франциск не прокладывают путь своим ученикам. Читателю предлагается узнать, желать, принимать, жаждать Распятого Христа (ср. 7, 3), и если есть в этом мире идеал, то это именно Господь. Со своей стороны Антоний не хочет повторить чужой духовный путь; он не позволяет себе примкнуть к аскетическим и мистическим подвигам выдающихся подвижников. Точно так же он не желает привязывать себя к какому-либо незыблемому земному авторитету, не желает ориентироваться на него.

Евангельская жизнь Антония основана на внутренней свободе: следовать лишь Божественной воле и служить душам. Он не стремится собрать вокруг себя «отряд антонианцев», единственное, чего он желает – позволить Христу свободно действовать в верующих, согласно дарам и образу жизни каждого. Он дает нам еще один урок – урок уважения, урок истинной свободы, который современный читатель обязательно оценит по достоинству.

От внимательного взгляда не ускользнет абсолютная свобода святого от «политической» западни той эпохи. Антоний не симпатизирует той или иной идеологии, ему не по пути ни с одной партией; он не натравливает гибеллинов на гвельфов и старается уберечься от того, чтобы быть втянутым в воронку событий. Он – служитель спасения, а не раб преходящего. В том же самом направлении движется францисканство с самых своих истоков, не противопоставляя себя исторической реальности, а предлагая свободу от двусмысленного раздвоения. Агиограф категорически не касается разрушительной политической темы! Например, решительно отбрасывается биография активного сторонника одной из партий, знатного синьора Тизо (15, 3), и на страницах Assidua тот предстает всего лишь заботливым другом святого и братьев.

Антоний «свободен ради» славы Божией, ради собственного спасения и спасения братьев. Он отрекся от себя и стал принадлежать всем. Из этого извлекают благо прежде всего его собратья, и вот, Антоний, если нужно, отправляется в странствие по разным странам, приступает к написанию внушительного Opus evangeliorum [19] , принимает на себя административную ответственность, отправляется по поручению капитула в папскую курию для разрешения проблем Ордена. Он принадлежит и народу, которому отдает себя в изнурительном миссионерском служении как проповедник, исповедник, защитник и заступник пред Богом.

Верджилио Гамбозо OFMConv.

1. Побуждаемый настойчивой просьбой братьев (Assidua postulatione fratrum) и движимый желанием извлечь пользу из спасительного послушания, взялся я изложить житие и деяния блаженнейшего отца и брата нашего Антония к похвале и славе (1 Петр 1, 7) Всемогущего Бога, ради любви и почитания верных. 2. Житие святых передается в записях последующим поколениям для того, чтобы всегда и во всем воздавалась слава Господу, а верующим, внимающим рассказу о чудесных знамениях, которые Бог явил в святых, указывался бы пример для исправления жизни и огонь благочестия.

3. Посему, зная, что на такое дело я совершенно не способен, все же не удержу уста мои (ср. Пс 39, 10), уповая, что Тот, Кому ведомы намерения сердечные (ср. Евр 4, 12), доведет мой замысел до конца. 4. Я обращаю к молящим Христа правдивое, но краткое, не витиеватое слово, ибо не желаю изобильным красноречием льстить их слуху (ср. 2 Тим 4, 3) и потчевать читателей листьями вместо плодов.

5. Не все из описанного сам я видел очами (ср. Ис 64, 4), но узнал от господина Сугерия [20] , епископа Лиссабонского, и из сообщений других католических мужей [21] . 6. Но ведь именно так Марк и Лука написали Евангелие, а святой Григорий – свои беседы с Петром [22] , ибо, как сам свидетельствует, обо всех событиях, о которых в них идет речь, он узнал из рассказов мужей, достойных доверия.

7. Чтобы верные, благочестиво читающие сие житие, скоро находили (ср. Быт 27, 20) то, что им нужно, я разделил свой труд на две части и добавил к каждой главе заголовок. 8. В первой части я изложил самые важные события жизни Антония, ради краткости отобрав их из прочих событий, произошедших после его первого облачения в рясу каноника [23] . 9. В следующей же главе, опираясь на свидетельство наших братьев и верующих, достойных доверия, я рассказал о чудесах, которые через него совершил Господь (Притч 16, 4).