Быстро справившись с простым двоичным замком, она заглянула внутрь. Стекла, очевидно, выбило штормовыми ветрами, так что воздух здесь гулял легко и свободно. Пол покрывало слоем разнообразного мусора: птичьи перья, соломка, куски материи и обрывки газет.

Неплотно притворив за собой дверь, Ирис заглянула поочередно в комнатки на первом этаже. Ей вдруг подумалось, что это темное, уютное и прохладное жилище очень ее ждало: старая, покосившаяся и вздувшаяся от влажности мебель так и скучала по рукам, которые открывали бы дверцы и выдвигали бы ящики, а под слоем налетевших из двора листьев в большой комнате Ирис нашла плесневелый ковер из грубого рабочего джута. Наверху, куда вела облупившаяся лестница, кроме спальни обнаружилась обширная терраса — конечно, это была просто крыша, на которую можно было выбраться из окна, но привольное слово «терраса» Ирис нравилось куда больше.

Даже здесь, в этом тихом и пустом доме переходить в экономный режим Ирис боялась. Отключив большинство систем и буквально превратившись в комок бесполезных биосинтетических материй, она бы снова стала совсем беззащитной. Этот план куда лучше годился для необитаемых земель за городскими стенами. Здесь же бдительность была необходима: о приближении непрошенных гостей она хотела узнать пораньше. Если это Мамонты, то она выберется через кухонную дверь, а если полиция — то все в порядке. Скорее всего.

Ну и рискованный же план пришел ей в голову! Но другого выхода она не видела. Сама через ворота она не выйдет. Ни за что.

Она смахнула листья с оголенного поддона кровати, забралась туда с ногами, откинулась на изголовье и стала рассматривать залив. Отсюда виднелась лишь полоска воды, которая сливалась с горизонтом, но Ирис хватало и этого.

Ветер трепал полусгнившие обрывки занавесок, билась створка. Ирис наклоняла голову из стороны в сторону, и солнце играло бликами на россыпи осколков, устилавшей пол в изножье кровати. В этом танце света было что-то завораживающее, и Ирис наклонилась поближе.

Отражения в осколках двигались вместе с ней, превратившись в живую мозаику. Не шевелился только один треугольник, в котором сверкало что-то алое. Ирис почувствовала в мозгу странные сигналы, похожие на помехи, но расшифровать их не смогла.

Больше из любопытства, чем из настороженности, Ирис протянула руку и приподняла осколок. В нем заиграл свет, но на ощупь этот предмет от стекла отличался. Грани у него были мягкие, словно бархатные, а внутри двигалось изображение.

Ирис покрутила в пальцах странный предмет и вгляделась в картинку. Все-таки стеклом он не был и скорее походил на крошечный экранчик. Однако как Ирис его ни крутила, она не могла определить, что это за электроника и как она действует. Более того, стеклышко гнулось, но ломаться и не думало. Упруго пружиня, оно возвращалось в прежнее состояние, а внутри не прекращалось движение.

И тут Ирис поняла, что это за движение. Она подняла стекляшку повыше и заглянула в нее словно в глазок. Усыпанная листьями, птичьими перьями и осколками комната отступила. В бурое запустение капнули свежими, яркими красками. Бедно и просто обставленная, опрятная комнатка сияла чистотой. Обитые свежими сосновыми досками, стены пахли свежей смолой. Неуклюжие детские рисунки украшали проем между окнами. Постель была аккуратно застелена лоскутным одеялом. Из-за приоткрытых створок, щеголявших свежими стеклами, доносились крики чаек и шум залива.

Ирис опустила стекляшку и провела рукой по днищу кровати: жесткая, чуть влажная деревянная поверхность. Потом подняла стекляшку и еще раз оглядела комнату. Чем бы ни была эта вещица, она показывала не только изображение. Ирис слышала шум волн, чувствовала запахи свежего дерева, ароматы пекущегося хлеба, детские визги откуда-то сзади, со двора. Стоило опустить вещицу и отвернуться, как звуки и запахи пропадали.

Странная, очень странная электроника. Ирис знала об аппаратах виртуальной реальности, запрещенных Сенатом с десятилетие назад, знала, насколько они опасны и как неприятно могут повлиять на психику человека, но еще она знала, что подобная техника довольно объемиста. Обычная капсула виртуальной реальности, сеанс в которой когда-то стоил чуть больше, чем билет в кино, представляла собой кресло, оснащенное шлемом и проводами, похожими на паучьи лапки. Системы виртуальной реальности были громоздкими и статичными, а когда их запретили, на смену пришли старые, проверенные временем голографические театры, в которых глубокого погружения не получалось, а поэтому не развивалась и зависимость. Но что капсулы, что установки в голографических театрах, все они отличались огромными размерами. Втиснуть полноценный виртуальный мир в такую микроскопическую вещицу, как эта стекляшка, было невозможно. Ирис еще раз взглянула на чистый и новенький мирок, зашитый под эту маленькую заплатку, и, следуя импульсу программы имитации, невольно вздрогнула.

За такую непосредственную реакцию Мариэлла поставила бы высший балл. Какая обида, что никто больше не оценит ее успехи. Впрочем, на занятиях она не показывала и половины того, что выучила.

В стеклышке кто-то двигался. Ирис снова приблизила его к глазу. По комнате ходила женщина: невысокая, молодая, она была одета в цветастые юбки рыбацкой жены. Когда она обернулась, Ирис протянула руку, словно хотела проверить, из плоти и крови эта женщина, или это просто видение. Но в свежем, чистом мирке за стеклышком Ирис не было, и женщина вышла, даже на нее не взглянув.

Ирис снова опустила стекляшку и покрутила ее в пальцах. Ухватившись за уголок, она потянула, и стеклышко поддалось. Оно растягивалось, легко и просто, словно сделанное из пластилина. Раздвинув картинку до размеров небольшого оконца, Ирис коснулась пальцем его центра и обнаружила, что поверхность мягче, чем ей показалось вначале. Материя, из которого этот предмет был сделан, словно бы истончилась. Прорвать ее было легко, и в изображении ничего не менялось, только мягкая завеса касалась руки слабо и нежно, словно сотканная из газовой вуали.