Это он…

Каждый приближающийся звук отдавался в душе воплем страха.

Дверь медленно открылась. В светящемся коридорном свете завис темный силуэт мужчины.

– Привет! – поздоровался Пародин.

– Здравствуй…те…

– Как самочувствие?
– спросил он, закрыв дверь. И, взяв стул, присел рядом.

– Нормально.

– Ты сегодня очень кpасивая! Видимо, лечение идет на пользу.

– Спасибо…

– Ты не будешь против прогулки на свежем воздухе?

– Но моя одежда пришла в негодность…

– Не беспокойся, - усмехнулся он, отчего у меня мурашки побежали по спине, – я обо всем позаботился. Идем.

Он снова взял мою руку. И я опять оцепенела, не в силах пошевелиться. Вдруг он осмотрелся и принюхался. Посмотрел на меня с подозрением. В тот момент мне показалось,что , если он поймет, кто я такая, то просто убьет меня! Прямо здесь, в палате. Ему ничего за это не будет! И все из-за этой твари очастой! Ведь могла же и сама справиться, без всяких уловок!

– Пойдем, - тихо произнес он, продолжая принюхиваться.

Повинуясь, я поднялась с кровати и, сунув голые ступни в белые тапочки, подалась за Вадимом. Он шел медленно, оставляя меня немного позади. Рука моя снова заледенела. Через пустынный коридор, спустившись по лестнице, мы дошли до приемной комнаты с двумя белыми кушетками. Никого не было, словно здание вымерло по какой-то известной лишь ему команде.

– Как лечение? – спросил Вадим. – Ничего не было необычного?

– Да нет… Хотя, – я подумала, что про очкастую стоит рассказать, будто я не в курсе, кто это,так будет правдоподобнее, - не пойму никак, зачем мне нужно было растирание всего тела? Ведь сломана только ключица. Наверное, это новые технологии…

Он неестественнo рассмеялся и перестал принюхиваться.

Я присела на кушетку, разглядывая аккуратно разложенные вещи: теплые штаны, носки, кружевной бюстгальтер, водолазку, короткий пуховик и меховую шапку.

– Тебе помочь? – улыбнулся Пародин.

– Нет! – испуганно отрезала я.
– Сама справлюсь!

Он пожал плечами и вышел, бросив через плечо:

– Понадобится помощь, не стесняйся! Жду за дверью!

Куда он вздумал меня потащить? Мороз трескучий на улице! А он – гулять! Вспомнилось из досье, что зиму он как раз любит. Радовало одно – на улице безопаснее. Наверное…

Бюстгальтер сразу решила не надевать! Кое-как одной рукой натянула штаны. Долго пыхтела с водолазкой – как будто поиздеваться хотел!

– Вадим! – нехотя позвала я.

Дверь тут же открылась, словно он ждал приглашения.

– Помогите мне, пожалуйста…

Пародин подошел и, присев на корточки, взял в свои руки мою ступню. Я снова замерла. Задумавшись о чем-то, он нежно массировал мои пальцы. Страх отступал, смущение притуплялось. Через минуту я совсем расслабилась бы, если бы задание не напоминало о себе каждую секунду.

– Спасибо… Вам… тебе…

н снизу посмотрел мне в глаза, заставляя снова напрячься. Один за другим бережно надел махровые носки. Поставил мои ноги в рыжие ботинки и зашнурил аккуратно. Затем встал и, просунув свободную руку в приготовленную куртку, застегнул на мне замок, оставив другую мою руку под теплой фланелевой подкладкой пуховика. Встряхнув меховую шапку, надел её мне на голову, осторожно выправляя рыжие вьющиеся локоны.

Надев также пуховик, не застегиваясь, осторожно взял меня за руку и молча потянул наружу.

Мелкий снег кружился и падал вниз. Скрипел под ногами. Под колкими морозными прикосновениями сразу вспыхнули щеки. Я глубоко вздохнула и, закрыв глаза, втянула зимнюю свежесть. Прикусила нижнюю губу, медленно протягивая её сквозь зубы.

Открыла глаза и нaтолкнулась на звериный взгляд Пародина! Он внимательно изучал меня. Рассматривал. Поглощал. Вдруг неожиданно провел рукой по моей щеке. Я не отстранилась. Выдержала. Значит, могу. Выполню все задуманное! Он гладил и разглядывал, сдержанно выпуская воздух. Я сделала шаг назад и уперлась спиной в дверь. Он последовал за мной. Меня внутренне колотило от непонятного ужаса! Не знала, что думать! Не могла убежать от его нависающего влияния…

Он осторожно коснулся моих губ.

– Ты мне нравишься, – обжег горячим дыханием. – Переезжай ко мне!

– Нет…

Он еще раз осторожно кoснулся моих губ. Пробежался по щеке. Поцеловал нос. Затем веки. Я дрожала! Голова кружилась! Казалось, от страха я сейчас потеряю сознание!

– Я все про тебя знаю… - шептал он осторожно. — Не бойся… Моя девочка… Моя хорошая… Я не трону, пока сама не захочешь…

– Нет…

Я тихо заплакала, и слезы горячими струйками покатились по щекам. Не ожидая, видимо, такой моей реакции, он схватил мое лицо в свои руки и, задыхаясь, стал покрывать поцелуями. Словно всю жизнь копил этот жар и нежность , а теперь не сдержался!