— Это моя младшая сестра.

— Ты же сказал: твоя старшая сестра — целитель! — с неожиданной обидой выпалил Ориан, во все глаза глядя на Лильку. — А тут — малявка!

— Я не малявка! — пискляво заявила возмущённая Лилька, выглядывая из-за плеча брата. Ориан вздрогнул отчего-то, но потом скользнул глазами — и Серый понял: он удивился, почему его понимает Лилька, а теперь заметил на её руке кожаный ремешок-переговорник. — Если бы не гроза, я бы в этом году пошла в первый класс! Мне осенью будет семь! Вот! А вы кто?

— Я не говорил, что моя старшая сестра — целитель! — Теперь уже и Серый рассердился. — Я говорил, она немного травы знает, но…

— Тогда почему эта малявка набрала травы? — допытывался Ориан.

— Сам ты малявка… — снова проворчала Лилька.

— Объясняю на пальцах, — посопев, чтобы успокоиться и удержаться от злого крика, ответил Серый. — Это моя младшая сестра. Лилия. У меня есть ещё старшая — Лиза. Они обе травы немного знают, вот Лилька и тащит траву для Лизы, а уж Лиза будет разбирать, какая трава для чего нужна.

— Но эта твоя младшая сестра быстро нашла траву, чтобы остановить тебе кровь! — взволнованно настаивал чужой пацан, а глаза у него растерянные и чуть не обиженные, будто ему что-то пообещали, а тут — облом. — А этой травы у неё в связках не было! Если она не травница… Мы следили за тобой с самого начала. Мы видели, какая трава была в связках! Этой маленькой не было! Все длинные! А ты говоришь, что она…

— Слушай, Ориан, — оборвал его Серый, с изумлением понимая, что у пацана, как говорят взрослые, вот-вот начнётся чуть не истерика. — Если ты говоришь про подорожник, то его везде полно. Хочешь сказать, что ты про него не знаешь? Про него все знают. Если б ты мне боль не убрал, я бы и сам сразу налепил его себе на морду.

— Как? — поразился мгновенно пришедший в себя Ориан и, оглядевшись, неуверенно оборвал лист подорожника. — Как ты его назвал? Подорожник?

— Ну да, — пожал плечами Серый. — Он везде по дорогам растёт. Я часто его рву, потому что у меня постоянно то царапины, то стукнусь. А он кровь останавливает, ранки заживляет. Я-то тебе про него мало что расскажу, а вот Лиза… У нас все про него знают, — повторил он. А потом, помолчав, всё-таки спросил: — Ориан, а чё тебя так… крючит… ну, волнует это? Травы, целители…

Но пацан уже отвернулся и молча полез на верхушку обрыва, дружки — за ним. На самом краю Ориан остановился и посмотрел на Серого.

— Завтра придёшь?

Было что-то такое в голосе пацана, что Серый забыл о грабеже и побоях и покивал:

— Приду. И не завтра, а ещё раз сегодня. Но ближе к вечеру.

Он перехватил ещё один тревожный взгляд Ориана на Лильку. А потом чужие пацаны скрылись за стеной обрыва, а Серый вздохнул, ощутив, как Лилька погладила его ладошкой по затылку. И они тоже пошли домой.

Выйдя с маленькой лужайки, окружённой вздыбившимися земляными пластами-обрывами, Серый осторожно пошёл в кустах тальника к бывшему пляжу, чтобы с него уже подняться к дому. Лилька жадно расспрашивала его о новых знакомых и пообещала запомнить, что Макин — это пацан с синяком под глазом, а Зайд — с содранной кожей. Она же, обладая громадной фантазией и склонностью придумывать сказки, тут же объявила, что чужие пацаны, наверное, живут в одном из дворцов, которые они видели со своего берега на противоположном. И Ориан, наверное, переживает за кого-то из своих родных, кто болен или ранен. Серый только поворчал на это что-то неопределённое, потому что и сам про это подумал в первую очередь.

— А вообще, они хорошие, — заявила Лилька, стукаясь носом о его затылок чуть не на каждом его шагу. — А если б рыбу не забрали, были бы ещё лучше. И если б тебя не трогали. Тоже мне — придумали, как рыбу отнять…

С последним Серый согласился. Про рыбу он рассказал раньше, когда только-только с лужайки вышли. Надо же объяснить, как с пацанами познакомился. Лилька после появления Ориана с сопровождающими в падение уже не верила.

— Только учти, Лилька: Лизе ничего не говори, лады? А то больше с собой не возьму. Мы ходили к реке за травой — и больше ничего. А я споткнулся и врезался в дерево. Никого не видели. И про рыбу молчи. Ничего не поймал я сегодня. Поняла?

Когда они очутились на песке, он снял заплечный мешок, и Лилька вылезла из него. Потопталась немного, разглядывая кожаный ремешок на своей руке, а потом поджала губы, задумчиво глядя на брата, и высказалась:

— Серёж, возьми меня с собой вечером.

— Ещё чего, — пробормотал он.

— Не возьмёшь — я сама потихоньку за тобой пойду, — спокойно сказала Лилька.

— Шантажистка.

— Ага. Лиза тоже так говорит. — Девочка обошла брата, внимательно осматривая его, и велела: — Сядь. У тебя кровь на волосах. Мы беленькие, на голове сразу видно. А я сразу не заметила. Давай вытру. А потом ты вымоешь руки до плеча — гря-азный!