Возможно именно эта эмблема и заставляла штурмбанфюрера, стоять на вытяжку перед женщиной младше его по званию и каждую минуту протирать носовым платком обширную лысину, покрывающуюся от волнения испариной. Еще одной причиной волнения могла быть телеграмма от самого рейхсфюрера СС Гиммлера, в которой предписывалось оказать любое содействие гауптштурмфюрерин СС Герде Гедин. Тоже весьма немаловажный сигнал для того, чтобы постараться исполнить все требования необычного визитера. И вообще, женщина в эсесовской форме была явным нарушением политики руководства СС в отношении, да что там, даже всего Рейха. Она являлась единственным действующим женщиной– офицером СС, такого ранга, что по большому счету было нонсенсом. Почему? Да потому что в Рейхе считалось, служить в армии удел только мужчин, а женщинам всегда отводились второстепенные чины во вспомогательных частях. В лучшем случае.

Остальные находившиеся в кабинете эсесовцы, тоже стояли в струнку, но особого волнения не проявляли. Они больше пожирали глазами точеную фигурку гостьи и ее очень красивое, хотя и неимоверно холодное и надменное лицо. Женщина действительно была очень красива, именно красива, а не привлекательна. Для идеологов нацизма она показалась бы идеалом женского представителя арийской расы. Русые волосы, заплетенные в толстую косу. Большие глаза, напоминавшие оттенком морской лед и нереально идеальные черты лица. Форма, явно пошитая на заказ, ловко облегала крепкую, но очень стройную, явно спортивную фигуру…

– Вы называете это материалом? – угрожающе протянула женщина и сделала пару шажков по кабинету звякнув подкованными каблучками сапог.

– Фрау гауптштурмфюрерин, но у меня же не санаторий, – попробовал возразить комендант лагеря. – Я и так отобрал для вас самые лучшие образцы.

Комендант концентрационного лагеря «Дора-Миттельбау» столкнулся с нешуточными трудностями исполняя заказ гостьи. Ну право дело, откуда в концентрационном лагере возьмутся здоровые и не истощенные узники?

– Мне нужен не истощенный, здоровый материал мужского пола, в хорошей физической форме и разной расовой принадлежности. А это что? Толпа доходяг. Сколько придется потратить ресурсов для приведение их в более-менее пригодную форму? Особенно, когда эти ресурсы нужны для наших солдат, сражающихся на фронте с ордами восточных варваров. – Женщина не обращая внимания на собеседника, брезгливо ткнула рукой в неровный строй заключенный одетых в полосатую робу и выстроенных перед домиком начальника лагеря «Дора».

Заключенные действительно представляли собой удручающее зрелище. Сломленные, понуро сгорбленные, с потухшими глазами, в которых не прослеживалось ни капельки жизни. Единственным определением для их описания может служить фраза: «живые мертвецы». Как раз, их они больше всего и напоминали. Впрочем, один из заключенных, не смотря на болезненную худобу выглядел получше остальных; возможно за счет строевой осанки и как не парадоксально, веселых глаз.

– Поверьте, это самый лучший материал! – опять залебезил начальник лагеря. – Они из последнего этапа и еще не успели…

– Ладно, выхода пока у меня все равно другого нет… – Немного смягчилась лицом женщина, вызвав непроизвольный вздох облегчения у начальника лагеря. – Обеспечьте погрузку на баржу. У нас охрана своя, но сопровождение до причала возьмите на себя и не забудьте приказать передать личные дела оберштурмфюреру Крюгеру. Я отмечу Рейхсфюреру, что вы со своим заданием справились…

– Чертовы яйцеголовые… – тихо пробормотал штурмбанфюрер, когда гостья вышла из кабинета и уселась за руль белого, роскошного не по чину кабриолета «Хорьх» 853А, да еще тюнингованного в престижном ателье «Эрдманн унд Росси». – Чтобы вас, вместе с вашим островом, в вашу долбаную Вальхаллу унесло…

– Рудик мать твою, ты хоть представляешь где мы находимся? И какого хрена нас так кормят? – Я посмотрел на жестяную тарелку полную комковатого картофельного пюре, политого растопленным маргарином и непроизвольно застонал от голодных спазмов скрутивших желудок. – Млять!.. – выдохнул воздух, еле справившись с болью. – Етить Гитлерюгу в печёнку. Прям на убой!

Чудеса да и только… Со вчерашнего дня, то есть со дня прибытия, работать не заставляют, не бьют, кормят три раза в день, причем с каждым разом все лучше, вернее порции больше и даже в баню сводили.

С горячей водой и эрзац мылом! Робу новую выдали – не полосатую, а обычную черную спецовку. Не новую, но чистую. Тюфяки в камере приличные… И медосмотр, прямо как в летчики набирали, провели. Сука… витаминки два раза в день дают. В натуре витамины, я аскорбинку ни с чем не перепутаю. Сука, нутром чую, ничем хорошим это не закончится. Зараза… лучше бы остались в «Доре» – штреки в скалах рубить. Там хоть сдохнешь нормальной смертью, без особых извращений…

– Тише Сашка… – прошипел мой сокамерник и опасливо глянул на дверь камеры. – Услышат же… Опять бить будут…