Феликс, обратилась она. У тебя есть материалы по тому первому перехвату, об экспедиции землян, по которой мы узнали об их планете? Экипаж странного корабля, состоявший из детей...

– 8 -

Альке никогда не нравился этот фильм. Не понравился, когда ему было десять лет, потом он пересматривал его ещё раз, и теперь, в фильмотеке, почти случайно наткнулся... почти - потому что нарочно захотел поиграть в старую фантастику. В планеты ревущих бурь, в пыльные пустыни без жизни, в отчаянную надежду встретить в космосе что-то такое, от чего захватывает дух - даже не у тебя, а у всего мира, а ты, как самый первый нейрон, принявший импульс и передавший его дальше, чувствуешь, как взрывается позади тебя и благодаря тебе нечто невообразимо большое.

Но этот фильм всегда казался Альке фальшивым. Скучные подростки с торжественными словами, скучное путешествие с глупыми ситуациями, и обидный обман в финале. Но Алька всё равно включил его - потому что ему казалось, что где-то за этими кадрами должен быть... нет, не ответ. Скорее - вопрос. Иногда ты ищешь именно вопрос.

Так бывает, если происходит череда каких-то событий. Ты не можешь просто спросить: в чём их смысл? Или: чем это всё кончится? Это неправильные вопросы, на них нет ответа. Чтобы события обрели смысл или чтобы стал понятен финал, надо знать, что именно ты хочешь спросить.

Угадай желание... Вот так будет называться эта игра. Ты должен угадать, для чего с тобой происходят все эти вещи. Потому что на самом деле они подчинены какому-то твоему желанию, которые ты ещё сам не осознал, но вселенная уже решила его для тебя исполнить. Тебе неуютно - но только потому, что ты не понимаешь, что именно ты загадал, какой вопрос тобою был задан?

Ты должен подстроить себя так, чтобы соответствовать вселенной. На самом деле, ты уже ей соответствуешь, потому что она решила сделать для тебя вот это вот всё... Но ты должен осознать.

Каков может быть этот вопрос? Может быть: кто я? Это теплее, но всё равно слишком общее, слишком смутное... Кто ты... Алька. Мальчик двенадцати лет. Однажды - так давно, что этого уже никогда не было в реальном космосе, тебя забросило во временную петлю. Что тогда случилось, Алька не знает и сам. Петля порвалась, но Алька...

Помнишь, ты как-то пытался читать взрослые книжки? Ты тогда первый раз подумал, что ты же не можешь быть мальчиком, так не бывает, у тебя опыт такой, какого нет у большинства взрослых. Но с другой стороны - твои мысли совершенно не такие, как них. Мир взрослых для тебя - непостижимое нечто, непостижимое абсолютно. Это тебя немного удивило, немного встревожило, немного испугало и обрадовало.

Теперь в мире есть только одно существо, которое может тебя понять наверняка. Силити. Потому что он тоже оказался в этой петле. Точнее... Алька не может этого знать наверняка, потому что Силити - уж точно не вполне обычный человек. Иногда Алька видит сон, о котором не говорит никому. Ему снится, что где-то в Лесу по-прежнему стоит тот древний Дом, в котором спят вековым сном призраки, призрак-старик и призрак-мальчик... Призрака-мальчишку зовут Силити, и ему уже больше тысячи лет. Алька не знает, хорошо это всё или плохо, но в этом сне струится во все стороны великий покой и сила, и Алька продолжает верить, что эта Тайна не может быть плохой.

...А корабль их летит, и Алька с каждым днём продолжает открывать для себя новые комнаты-пространства. И ему всё чаще и всё явственнее кажется, что сам полёт происходит именно таким образом - как будто корабль вспарывает на своём Пути Пустоту, рождая миры. И думая об этом, Алька с замиранием в груди уходит в рубку капитана, переключает режим автопилота, огоньки пультов и голограммы экранов гаснут, и на несколько тяжких, почти удушливых мгновений на Альку падает тишина и абсолютная пустота, которая потом оборачивается мягким теплом Библиотеки...

* * *

...После того случая, той встречи, Путешествие моё изменилось. Сон мой казался лихорадочным видением чего-то, перемешанного настолько, что, просыпаясь, я не мог вспомнить даже и приблизительно, что происходило. Но и явь словно была запрограммирована сном - я просыпался уже одержимый идеей Путешествия. Я наспех завтракал - не потому, что хотел есть, но чтобы впоследствии голод не посмел отвлекать меня от дороги. Я брал с собой книгу - не очень понимаю, зачем - и быстро шагал по переходам корабля, уже зная, что случится дальше.

Коридоры мрачнели и стены становились выше, огни ламп поднимались в высоту, повисая мутными, желтоватыми, чуть поскрипывающими от ветра светильниками. Тёплый, однотонный пластик обращался в неровный песчаник зданий. Где-то капали последние капли вечернего дождя, где-то пахло дымом и чем-то сладким, и ещё, временами, воздух приносил горьковатый аромат осенних цветов - кажется, астр.

Начало Города всегда было приблизительно похожим - но затем я мог выбраться на нагретые солнцем площади с фонтанами, где играла музыка и гуляли люди. А мог очутиться на тропинках, вымощенных бетонными плитами, которые (тропинки) поднимались всё выше в окружении деревьев, поднимались на какие-то холмы, с вершин которых было видно весь Город, раскинувшийся внизу, блестящую ленту реки, гирлянды улиц и тёмные озёра уснувших кварталов.