Шрифт:
– Горькое пиво бывает здесь только по субботам,- ответил «Борис».
– Здравствуйте, - сказал незнакомец.
– Я «Анди», тот самый, в чье распоряжение вы теперь поступаете. Ну, как доехали?
– Ничего, спасибо, - ответил «Борис», наполняя пивом бокал.
«Анди» замолчал. Он внимательно разглядывал своего нового подопечного. Ему не надо было расспрашивать «Бориса», чтобы узнать, как он жил последнее время. Старый, потрепанный пиджак, из-под которого выглядывала несвежая рубашка, разорванные ботинки лучше слов говорили о нужде, испытываемой этим человеком.
– Жены у вас, конечно, нет?
– спросил наконец «Анди».
– Нет.
– Это к лучшему.
– Да, пожалуй, - равнодушно согласился «Борис».
До Мюнхена они ехали в вагоне второго класса. «Борис» сосредоточенно поглядывал в окно, за которым мелькали встречные составы, полустанки, семафоры.
Только раз он обратился к своему спутнику:
– Это очень опасно?
– Что именно?
– То дело, которому я буду обучаться.
«Анди» полез в карман, достал пачку новеньких банковых билетов и, отсчитав семьсот марок, протянул «Борису»:
– Вот вам на месяц.
– Ясно,- сказал «Борис» и, понимая, что ответ на его вопрос уже последовал, отвернулся к окну.
В Мюнхене они долго тряслись в трамвае по ломаным переулкам, пока вагон не остановился у рыжего трехэтажного здания. «Анди» и «Борис» вошли в парадное и поднялись по лестнице.
– Вот здесь вы будете жить,- сказал «Анди», открывая дверь одной из квартир третьего этажа.
– Выходить вам отсюда незачем. По телефону разговаривать тоже не стоит. Водка в шкафу есть, обед вам будут приносить. Располагайтесь, как дома. Когда вы потребуетесь, я вам позвоню.
С этими словами «Анди» удалился.
И побежали дни… С утра до вечера «Борис» лежал на диване и курил. В комнате было много книг, но читать не хотелось. Было скучно, тоскливо…
Когда томительное ожидание осточертело ему настолько, что он готов был бежать куда угодно, раздался телефонный звонок. «Борис» узнал голос «Анди»:
– С сегодняшнего дня не пейте. Завтра нужно пройти медицинскую комиссию…
«Анди» привез его на машине к проходной военного госпиталя, который охранялся американскими солдатами. Пропуск на них был уже заказан. Американские врачи несколько часов придирчиво осматривали «Бориса», прослушивали сердце, легкие, проверяли зрение и слух, определяли силу мышц и, в конце концов, признали его годным.
Но американцы придавали не менее важное значение другому обследованию - испытанию на так называемой «машине лжи». Через несколько дней «Анди» и «Борис» поехали на такси в район оперного театра. Машина долго петляла по закоулкам и, наконец, въехала во двор одноэтажного особняка, полускрытого густой стеной деревьев.
– «Анди» и «Борис» прошли в небольшую комнату. Здесь их ожидали трое американцев и человек, говорящий по-латышски, национальность которого «Борис» определить не смог. Американцы стояли вокруг блестящего ящика. На его верхней крышке были установлены вращающиеся барабаны. От аппарата отходили провода различного сечения. Это и была «машина лжи».
– Машина угадывает мысли, - объяснил через переводчика один из американцев.
– Мы вам будем задавать вопросы, а вы отвечайте коротко: «да» или «нет». Аппарат покажет, на какие вопросы вы даете неправильные ответы.
«Борису» предложили снять пиджак и сесть на стул. На грудь ему наложили гофрированный шланг, концы которого подсоединялись к аппарату. Правую руку стянули надувной резиновой повязкой, а между большим и указательным пальцами вставили металлический зажим.
Во время работы аппарат мерно гудел, как включенный вентилятор. «Борису» задавали самые нелепые вопросы: «Хорошо ли вы сегодня покушали?»; «Не находите ли вы, что голубой цвет лучше всех остальных?»; «Купите ли вы какую-нибудь книгу, когда выйдете отсюда?»; «Не работаете ли на англичан?»
Затем руке дали немного отдохнуть и снова стали задавать вопросы. С перерывами проверка продолжалась часа два.
«Борис» не был дураком. Он понимал, что никакая машина не может угадывать человеческие мысли. Но все-таки те несколько дней, пока он ждал результата, провел в беспокойстве. Наконец сообщили, что он прошел проверку.
А вскоре «Анди» повез его в Кемптен. На вокзале их встретил американский офицер по кличке «Эрик». Он проводил их на улицу Амхохенвег, где помещалось «Бюро научно-технических переводов».
3
– Да, наша шпионская школа официально именовалась «Бюро научно-технических переводов». Сначала она помещалась в курортном городке Кемптен, а потом в целях конспирации была переведена в город Штернберг,- продолжал свой рассказ «Борис».
– В школе я обучался еще с двумя латышами-эмигрантами, скомпрометировавшими себя, как и я, связями с фашистами в годы оккупации. Мои товарищи носили клички «Имант» и «Герберт». Их настоящих фамилий я не знаю до сих пор. Нам было запрещено рассказывать друг другу о своей прежней жизни.