По мере того как Женек рассказывал нам о причинах своего гнева, выражение наших лиц менялось. Дело было в том, что при нашем движении мой посох сместился со своего изначального места и повис за моим вещмешком почти горизонтально. Поскольку Женек оставил свою дорожную сумку на другой стороне дороги, то его спина оказалась совершенно не защищённой. При моих прыжках, посох сначала отклонялся вверх и назад, а при приземлении опускался вниз и сильно бил нашего жулика по ягодицам. Опасаясь проклятия страшной магии, Женек вынужден был терпеть, не в силах ни защититься, ни хоть как-то прикрыться от этих ударов. Он жаловался, что теперь его ягодицы превратились в сплошной синяк, скоро распухнут, и это испортит его красивую фигуру. Он не привык прощать такое обращение с собой. Ко мне он не имел претензий, но мой посох теперь можно считать приговоренным. Быть избитым какой-то деревяшкой...

Когда он закончил свой рассказ, на поляне кроме Женека не было ни одного серьёзного лица. Юноша и Воля просто катались от смеха по земле, держась за животы и хлопая себя по телу ладонями. Лева и ассасин хохотали сидя на земле. Смех ассасина оказался звонкий и заливистый. Лева смеялся много тише. Я и Кошак обошлись широкими улыбками. Из меня, правда, вылетало приглушённое фырканье. Эта забавное происшествие разрядило обстановку. Когда все насмеялись, я примирительно поднял руку вверх и заявил:

– Прости уж её. Она ведь не понимает, что делает. Будем считать, что это Господь Бог побил тебя с помощью этой палки за всех обманутых тобой женщин. Считай себя прощённым, отбывшим наказание.

Так мы оказались в царстве Кощея Бессмертного. Спустя какое-то время, успокоившись, мы собрали свои вещи и, оседлав наших коней, отправились вглубь владений нашего врага. Дорога была одна, и вопросов по поводу выбора пути не возникало. Шнурки мы бросили там же на дороге. Конечно, верёвочка была бы не лишней в пути, но брать с собой колдовскую вещь никто не решился. Отъехав на некоторое расстояние, я обернулся. Из кустов выпрыгнул мальчишка, подобрал шнурки и побежал на другую сторону границы, где и привязал их к перекладине шеста.

Царство Кощея

Потянулись будние однообразные дни. Дорога была одна. Она была хорошо наезжена. Казалось, что ею постоянно пользуются. Карт царства Кощея нам не выдали. Вероятно, их и не было в наличии. По этому мы продолжали двигаться по дороге, надеясь, что она нас выведет в нужное место.

Не знай мы, что находимся в другом царстве, то и не заметили бы разницы. По обе стороны дороги расстилались поля, ухоженные и засеянные злаками. Меж ними временами появлялись лесистые разделительные полосы. Ближе к поселениям встречались возделанные фруктовые сады и ягодные кустарники. В полях трудились крестьяне, одетые в широкие, простые рубахи с закатанными до локтя рукавами и соломенные шляпы. В садах мы видели женщин и детей, ухаживающих за деревьями и собирающих урожай. В поймах рек, затапливаемых в период разлива, не было распаханных полей. Зато на неухоженных лугах паслись стада коров и табуны низкорослых лохматых лошадок, малопригодных для военных целей, но незаменимых в сельском хозяйстве. Эти стада и табуны сопровождали пастухи в меховых безрукавках поверх рубах, вооруженные кнутами и дубинами.

В посёлках, заставленных домами самого разного достатка, нас встречали стайки детей, бежавших рядом с дорогой и наблюдавших за нами из-за заборов. На площадях нас встречали старейшины. По уговору, со старейшинами разговаривал я, как наименее воинственный. Ещё до первой встречи с мирными жителями, в отряде состоялась беседа. На ней мне удалось убедить остальных, что воевать со всем царством Кощея - это плохая идея. Если мы хотим исполнить задачу, и при этом вернуться домой живыми, нам лучше расходиться с мирными жителями по-доброму, не обижать их, чтобы не злить их хозяина. Тогда нам, возможно, удастся сделать всё без драки. После этого именно на меня и сгрузили эту обязанность. Не то чтобы я был великим оратором, но деваться мне стало некуда. Однако, даже моих скромных способностей оказалось достаточно. Старейшины, не искушенные в полемике, разговаривали просто и на удивление вежливо. Может быть, этому способствовало моё доброе отношение к ним, а может быть куча оружия, висевшего на моих спутниках. Но было ещё одно обстоятельство, безотказно срабатывающее в наших отношениях с местным населением. Узнав, что мы направляемся в гости к Кощею Бессмертному, выражение лиц старейшин менялось на добродушное. После этого нам давали и кров для ночлега, и пищу. К нашему удивлению крестьяне отказывались от наших денег за эти услуги.

Подобное положение дел удивило меня. В первый же день после случившегося, я разговорился с Кошаком и затронул эту тему. Кошак поведал мне, что в Царстве Кощея нет помещиков как таковых. Все земли, поселки и угодья принадлежат лично Кощею. Он сдаёт эти земли в аренду крестьянам, за что те платят небольшой оброк, но не деньгами, а сельхоз продуктами. Остальную продукцию крестьяне употребляют сами или продают на рынке. При желании крестьянина, закупщики скупают у них весь излишек продуктов. Каждый, заключивший договор с Кощеем получает защиту от роставщиков, разбойников и перекупщиков. Кто хочет работать, тот живёт в достатке. Может это и не лучшая система хозяйствования, но с тех пор, как Кощей здесь обосновался, эти земли почти не знали голода. Крестьяне обожают своего хозяина, хотя никто из них не является рабом, и они могут уйти в любом направлении осенью, после дня сбора урожая. За хозяйством присматривают старосты. По сёлам ездят судьи с небольшими отрядами стражи, разбирают тяжбы. Прослушав его речь, я ещё больше убедился в моём выборе решать задачу мирным путём. К счастью, мне удалось убедить в этом и остальных.

Именно так мы и путешествовали по землям этого царства. Данная идиллия была нарушена лишь один раз. На двенадцатый день от начала пути мы проезжали через мост, перекинутый через небольшую, извилистую речушку. Расположенная в неширокой пойме меж холмов, поросших берёзами и густым кустарником, она представляла живописное зрелище. Стояла жаркая погода. Лёгкие облачка совсем не давали укрытия от жарящих лучей солнца. Я мечтал о ветерке, но здесь, посреди лесной просеки, окружавшей дорогу, его не было. Меня начало размаривать от жары. Оказавшись возле реки, я всерьёз начал задумываться о том, чтобы искупаться. Похоже, что остальных тоже стали посещать эти мысли. Но, оказавшись на мосту, мы поняли, что место занято и искупаться не удастся. Кустарники скрыли от нас происходящее, пока мы были далеко, но, оказавшись здесь, мы сначала их услышали, а потом увидели.

Чуть выше вверх по течению реки раздавались звонкие девичьи голоса. Весёлыми колокольчиками разливался их смех и визги. Повернув голову, я увидел несколько юных девиц, плескавшихся в воде. Дно реки устилал мелкий желтый песок. Вода была прозрачна, как слеза, и юные купальщицы были видны во всей красе. Нас они видели прекрасно, но, похоже, это их нисколько не испугало. Они продолжали смеяться и плескаться водой друг в друга.

Хвала Богу! Мою зрелую седину подобные виды уже давно не впечатляли. Кошак, ехавший во главе отряда, кинул на происходящее мимолётный взгляд, фыркнул и махнул нагайкой вперёд, давая понять, что надо ехать дальше. Ясень и Воля, взглянув на это зрелище, оба как по команде, залились краской смущения, превратившись из румяных в пунцово-красных. Они отвернулись и ехали дальше, выполнив команду и бросая взгляды украдкой. Ах, молодость! Лева, увидав зрелище, сразу выправился в седле, приобрёл величавый вид. Улыбка пересекла его лицо, он потрогал уголки губ. Команду же он выполнил, и поехал дальше, подбоченившись, абсолютно не скрывая своего взгляда и интереса к происходящему.