Мишель на миг закусила нижнюю губу, потом неуверенно ответила:

— Ну… ты была так взволнованна из-за Влада…

Таисия сузила глаза и сухо проговорила:

— Что ж… вижу, только меня волнуют наши друзья! — она поднялась и сверху вниз посмотрела на собеседников. — Вы — самые равнодушные люди из всех, кого я встретила за долгие столетия!

С этими словами она вышла, с силой хлопнув дверью.

Таисия со злостью захлопнула дверь в свою комнату, подошла к окну и, опершись руками о подоконник, выглянула наружу.

Ее душил гнев, и свежий воздух привел девушку в чувство. Стало немного легче… она почти пришла в себя.

«Все будет хорошо… — мысленно твердила эльф. — Главное — успокоиться… в таком взвинченном состоянии невозможно рассуждать здраво!»

Она опустилась в кресло у окна и, устало откинувшись на мягкую спинку, сделала глубокий вдох.

Ей было страшно. Она пыталась скрыть этот страх даже от себя самой, пыталась заглушить его злостью… но все равно боялась.

Боялась — и ощущала невероятное одиночество. Такое беспросветное одиночество девушка испытывала на протяжении долгих веков — пока не встретила Влада. Он был рядом, по сути, совсем недолго… по меркам вечности — мгновение! Но этого мгновения Владу хватило, чтобы стать незаменимым.

Ну, куда, куда он подевался?! Версия Жозефа не выдерживала никакой критики. С чего бы ее Владу прятаться от этой аристократочки Эстер? Глупости!

Мысли девушки прервал робкий стук в дверь. Таисия поморщилась и сухо сказала:

— Войдите! Не заперто…

Дверь приоткрылась, и на пороге смущенно замялась Мишель.

— Можно? — робко спросила она.

— Я ведь сказала — да! — раздраженно отозвалась эльф и неохотно добавила: — Садись… прошу.

Мишель пристроилась на самом краешке стула с высокой ажурной спинкой и принялась нервно теребить батистовый платок.

Таисия какое-то время хмуро наблюдала за ней, потом недовольно поторопила:

— Ну? И долго молчать будешь?

Мишель покраснела и, судорожно вздохнув, быстро спросила:

— Тая… ты… ты… обиделась на меня?

Этого вопроса Таисия не ожидала.

— А тебе так важно, как я к тебе отношусь? — наконец, с мрачной усмешкой поинтересовалась она.

Мишель посмотрела ей в глаза и просто ответила:

— Да. Важно.

— Вот как? — красивые губы эльфа презрительно искривились. — Не верится. Мне кажется, вас с Жозефом ничто на свете не волнует.

— Неправда, — тихо возразила Мишель и, стиснув руки на коленях, принялась изучать собственные пальцы.

Таисия с жалостью смотрела на нее:

— А я уверена, что правда. Вы живете в каком-то своем обособленном мирке. И всё вне этого выдуманного вами мирка вас не волнует!

Мишель выпрямилась; похоже, слова собеседницы задели ее за живое.

— Если нас никто и ничто не волнует — почему мы здесь? — негромко, но отчетливо спросила она, и ее серые прозрачные глаза на миг вспыхнули огнем.

— В каком смысле — почему вы здесь? — растерялась Таисия.

— Ну, здесь, в этом несносном Агате! — голос Златовласки окреп, налился силой. Девушка уже не казалась скромно простушкой. — Почему мы последовали за Дианой? Мы могли бы поселиться где угодно, в любой деревушке. Нам много не надо! Тем не менее, мы здесь. Почему?

— Откуда я знаю, почему, — проворчала Таисия, чувствуя себя не в своей тарелке. В словах Мишель был резон…

— Ну, так я объясню, — холодно продолжила та. — Мы все еще здесь, потому что нас волнуем не только мы сами.

— В таком случае, вы умело это скрываете, — ядовито вставила эльф, насмешливо прищурившись. — Просто ты судишь по себе… а мы — другие.

Таисия громко фыркнула:

— Да. Особенные, наверно.

— Нет, — спокойно возразила Мишель. — Мы замкнутые.

— Замкнутые? — невольно удивилась Таисия, ожидавшая другого ответа.

— Да, — кивнула Мишель. — И, если честно, нас сильно подкосил последний год. Жозеф по моей вине чуть не погиб… потом я какое-то время была словно под гипнозом…

— Я помню, — перебила Таисия. — Я все прекрасно помню.

— На меня вся эта история сильно повлияла. Я стала бояться людей… да и не была никогда особенно общительной. Я с детства немного… ну… — она замялась, подыскивая подходящее определение, потом с легким вздохом закончила: — Я была закомплексованной. Наверное, детство повлияло…

— Правда? — протянула эльф, ничего не знавшая о прошлом Мишель. — У тебя было трудное детство?

— В каком-то смысле… — подтвердила Златовласка, голос ее приобрел задумчивость. Казалось, девушка отдалась во власть воспоминаний. — Родители разошлись еще до моего рождения, отец никогда мною не интересовался… а мать… мать умерла, когда мне было около четырех лет. С тех пор я воспитывалась у тетки.