— А что? — удивилась Нинка. — Разве школьникам нельзя посещать кабинет завуча?

— Ты что, не поняла? — округлила глаза Ирма. — Она застала НАС С ЗАВУЧЕМ в его кабинете! Я думала, что все уже разошлись, нас никто не потревожит, и вот тебе на!

Нинка чуть не упала, споткнувшись о какую-то корягу.

— Ты что, с ним…

— Да он меня полгода трахал, — беспечно откровенничала Ирма. — Подумаешь! Мне нравилось. Может, я влюбилась. Но в тот день мне не повезло. Мы с ним в Билла и Монику играли…

— Какую Монику?

— Что ты тупишь? Ну, Левински. Короче, когда жена вошла, он, такой томный весь, ширинка расстегнута, а я на коленях, башкой у него в штанах…

Нинка, замирая от острого любопытства, почувствовала легкую тошноту.

— Вот если бы она в другой день причапала, когда он на мне прыгал, меня б не выгнали, а, наоборот, пылинки сдували. А так — гадкая Лолита соблазнила невинного мужичка… Короче, россомаха стала вопить, завуч, конечно, сволочь, остался чистеньким, ну а меня выперли из элитной школы. Не посмотрели, что конец года… Сослали, как декабристку. Обидно, я же собиралась в МГУ, после моей школы вероятность поступления — девяносто процентов. Ну да ладно, фиг с ним, с этим универом! Обойдусь. Хочешь еще пива?

С этого дня жизнь Нинки изменилась в корне.

Яркая, необычная Ирма стала факелом, осветившим ее серое существование. Одноклассники недоумевали, что новенькая оторва нашла в этой серой мыши, и не стеснялись задавать вопросы. Ирма же, как всегда гоняя во рту жвачку, ответила, что, по ее личному мнению, из всех присутствующих только Нинку можно назвать человеком, а остальные — марионетки, которых дергают за ниточки вожаки стаи.

Темникова с Самохиной попробовали устроить бойкот и Ирме. Нинка просветила новую подругу: мне объявили бойкот, а раз ты со мной дружишь, значит, и тебе тоже… Знаешь, я не обижусь, если ты пересядешь…

— С ума сошла? — искренне удивилась Ирма. — На фиг мне нужны эти придурки со своими заморочками! У меня и без них достаточно проблем! Пусть молчат, да ради бога! Детский сад какой-то. Скорее бы закончилась чертова учеба! Сил нет смотреть на эти унылые морды! — На последних словах Ирма повысила тон, так что их расслышали все в классе.

Она вообще ничего не стеснялась, эта Ирма. И все у нее получалось легко и просто, словно играючи. Все, кроме одного. Она почему-то тоже запала на Артема Николаевича.

— Просто спортивный интерес, — просвещала она Нинку, подкрашивая губы перед замызганным зеркалом в школьном туалете. Я взрослая женщина, в самом соку. Естественно, у меня нормальные сексуальные потребности!

Нинка смущенно улыбалась. У нее самой никаких сексуальных потребностей не было. До определенного периода ей казалось, что она вообще бесполое существо. По крайней мере, класса где-то до восьмого. А в восьмом она как следует разглядела Антона и влюбилась в него. Так и существовала в двух ипостасях: с одной стороны, незаметное серое существо, а с другой — у этого существа все же имелось сердце, которое трепетало при виде темной кудрявой головы Антона.

Антон, кстати, вовсе не был плейбоем и похитителем девичьих сердец. На довольно симпатичной физиономии сидел слишком большой нос, пухлые щеки скрывали лопоухость, но можно было позабыть обо всем, если посмотреть ему в глаза. Нинка тонула в них, как многочисленные героини любовных романов. Тонула, но уж никак не в пучине страсти. В самых смелых мечтах она представляла себя идущей с Антоном под ручку по улице. И все. Антон же не обращал на нее ни малейшего внимания, полностью погрязнув в любимом предмете — информатике. Время от времени он появлялся на улице с хорошенькой девушкой — то с одной, то с другой. Но, конечно, не с Нинкой.

Потом Нина поступила на филфак, а Ирма с треском провалилась на вступительных в МГУ и моментально устроилась секретаршей в приличную фирму, торгующую дорогой мебелью. Нинка нередко заглядывала к ней туда и догадывалась, что на этой самой дорогой мебели Ирма систематически устраивает сеансы любви для своего шефа.

Как ни странно, дружить они не перестали, и этот факт до сих пор удивлял Нинку. Зачем она Ирме?

Однако же та исправно навещала подругу, звонила ей, без конца пыталась вытащить на какие-то сейшены, вечеринки, концерты и так называемые домашние мероприятия. И иногда даже вытаскивала.

На одном из этих мероприятий с Нинкой случилась некоторая неприятность — то, о чем девушки обычно говорят или шепотом со слезами, или закатывая глаза и расписывая происшествие яркими красками, помогая себе при этом не слишком цензурными выражениями.

Ирма привела ее на сабантуйчик, как она выражалась, фирмы, в которой работала. Теперь это называется красиво — «корпоративная вечеринка», хотя, собственно, все точно так же, как и раньше, сводится к банальному пьянству и дальнейшему разврату после ухода руководства или, наоборот, с его приходом — в зависимости от концепции фирмы.