Про юную эльфийку ничего особенного и не скажешь: рыжеглазая и рыжеволосая, немного глупая в силу возраста и первой влюблённости — каждую вторую так можно описать.

Камир (а это был он) придерживал арфу коленом и рассеянно перебирал струны. Арфа, к слову, была из чистого золота, а струны — из солнечных лучей. В этом-то солнечном происхождении струн и таился секрет чудесной эльфийской музыки: она могла зачаровать даже камни.

Эльфийка (Фарра — так её звали) пожирала молодого эльфа взглядом, и на её лице было написано бесконечное обожание его персоны. Может быть, музыка сыграла свою роль, затронув самые сокровенные уголки девичьего сердца, или возраст подошёл — да только влюбилась эльфийка в него по уши! Не заметить этого только бы слепой не заметил, да Камир.

— Как же хорошо ты играешь! — восхитилась девушка.

Эльф отрешённо взглянул на неё. Фарра поняла, что он её и не слышал, занятый собственными мыслями, и терпеливо повторила незатейливый комплимент. Эльф улыбнулся и возразил:

— Да не лучше других, коринна.

Эльфийская речь была затейлива: часто грешили тем, что в общий язык вкручивали старые словечки, которые всё ещё помнились с прежних времён, да потеряли истинный смысл. Прежде так королев называли, а теперь трепали на каждом шагу вместо «сударыни моей».

Спорить с ним Фарра не стала, хотя эльф явно принижал свой талант, попросила только:

— Спой мне что-нибудь.

Камир начал перебирать струны иначе, вздохнул, как будто припоминая что-то, и негромко запел. Голос его, как и у всех эльфов, отдавал звоном, людям такой мог бы показаться даже резким, но для ушей эльфийки был приятен. Пел Камир о спящей долине, над которой встаёт золотое солнце, сияет, и вместе с ним сияет и синий небосвод, а мир встречает новый рассвет и новый день, и пора бы восславить Повелителя Света, если уж он послал в мир своих сияющих слуг, чтобы пробудить спящий мир.

Странная была эта песня! Тем страннее, что солнце в Эльфрисе (так называли эльфы свою страну) всегда светило в небе, и не было здесь ни рассветов, ни закатов, и о Повелителе Света, равно как и о каких-то его слугах, здесь слыхом не слыхали.

— Что за песня… — удивилась Фарра. — Откуда ты её знаешь?

Взгляд эльфа затуманился.

— Слышал на прошлом Празднике Весны. Наверное, где-то есть такие страны…

Он не договорил, помрачнел ещё больше и опять погрузился в одному ему известные размышления.

Фарра робко дотронулась до его плеча:

— Камир, почему ты стал таким?

— Каким?

— Не знаю. Ты всё время о чём-то думаешь, думаешь… или о ком-то? — со страхом добавила она, боясь, что окажется права.

Камир рассмеялся, а эльфийка обиженно наморщила нос. Она-то хотела услышать от него серьёзный ответ, а он опять поднял её на смех! И почему он никогда не относился к ней серьёзно!

— Дурак! — вспыхнула она.

— Ладно, ладно, — поспешно сказал Камир, — не обижайся только! Скажу, раз уж тебе интересно. Я вот думаю, — понизив голос, заговорил он, — какие они, чужедальние страны? Я в одной книжке прочёл, говорят, там есть ночь — это когда вдруг темно становится. И ещё там живут странные существа, не такие как мы.

— Не эльфы? — удивилась девушка.

— Их людьми называют, людьми чужедальних стран. Вот бы там побывать! — Юноша прямо-таки сиял, когда говорил это.

— Зачем? — не поняла Фарра. — Разве тебе здесь плохо живётся?

— Нет! — Эльф смутился, и его кожа засветилась золотом, как это бывает с эльфами при сильном смущении или возмущении. — Мне просто интересно. Эльфы же безвылазно в Эльфрисе, — с досадой сказал он, — а я путешествовать хочу!

Что было страшнее, чем услышать от эльфа слово «путешествие»! Фарра ужаснулась:

— «Путешествовать»? Это же опасно! Неужели ты забыл, что случилось с твоим отцом?!

Камир побледнел:

— Как я могу забыть?.. Да ведь это было простой случайностью! — тут же воспрянул он. — Не верю я, чтобы везде было опасно! Есть и мирные чужедальние страны…

— Дались тебе эти чужедальние страны!

— Но ведь интересно же! — всё больше воодушевляясь, воскликнул эльф. — Как заманчиво увидеть все эти чудеса собственными глазами!

Фарра его воодушевления не оценила и не поняла. Она ещё раз предупредила Камира, чтобы он и думать забыл о таких ужасах, и пригрозила, что расскажет старейшинам, если он снова заведёт об этом разговор. И вообще у неё полно других дел: к примеру, пора разучивать новую песню для праздника, так что глупости ей некогда слушать. На этом и распрощались.

Камир разочарованно посмотрел ей вслед. И она его не поняла. Его вообще никто в этой стране не понимал! Он с отвращением толкнул арфу ногой, обвёл скучающим взглядом трепещущую ветрами зелень. Если бы нашёлся хоть кто-то, с кем бы он мог поговорить о том, что занимало его душу! Неужели зря билось сердце в ожидании чего-то неизведанного?

Это «неизведанное» не замедлило явиться. Оно зашуршало листвой прямо над головой у огорчённого эльфа и слетело к нему в руки — маленькой птичкой, каких Камир никогда не видел: птичка была чёрная, с длинным раздвоенным хвостом, и только на грудке белело пятнышко, похожее на листок клевера. Эльф несколько растерялся, держа её в пригоршнях, и спросил: